"Дмитрий Щербинин. Гранитные берега." - читать интересную книгу автора

местах разрывах торчала желтовато-серыми комьями его начинка; а когда в
этом месте появились Анатолий и Аня, юркнула под одну из боковых труб тощая
мышь.
И еще в этом аду, созданным какими-то безумными творцами, была картина.
Она, нарисованная на большом листе белого картона, стояла, прислоненная к
стене, на тех самых досках, заменявших Анатолию стол. Картина была
нарисована цветными карандашами, останки которых валились в беспорядке
подле нее. Аня как только увидела эту картину так быстро подошла к ней, с
жадностью вглядываясь, в каждую черточку, в каждый штрих. Анатолий
проговорил, несколько смутясь:
- Ну как?... Я так знаете хмм... были бы у меня получше карандаши или
краски, да белый лист... ну вот видите что получилось... ну как вам?
Аня молчала. Внимательно, с умилением вглядывалась она в этот лист
картона поставленный на грязных досках и казалось ей что это окно - окно в
иной мир. Там видела она ласковые прозрачно золотистые волны моря, которые
с ласкающим душу и сердце, шепотом, ложились на прибрежный мягкий песок.
Огромный, словно, наполненный горячим золотом, многогранный алмаз, диск
солнца, коснулся уже где-то вдали края моря и вокруг него кружили чайки и
темноватые, испускающие по бокам бирюзово-золотистое сияние облачка, словно
воздушные корабли застыли в небесной лазури. А на берегу стоял уютный
домик, на пороге которого сидела девушка, обнимавшая в руках большой букет
цветов, целый луг которых раскинулся прямо за домом. А среди золотистых
волн виднелся и парус, и рыбацкая лодочка, и кажется даже маленькая фигурка
рыбака сидевшего в ней. Были еще и горы, они своими снежными, окрашенными
уже в закатное золото, шапками, возвышались где-то далеко-далеко, над
полями и над лугами...
Такова была эта картина. Глядя на нее Аня на время забыла обо всем:
забыла о том где она находится, забыла о том что спешила до этого куда-то,
забыла и не слышала уже отвратительного гула исходящего из труб, и
отвратительный тусклый, помойный свет заливающий этот жуткий подвал словно
бы померк для нее; теперь видела она свет иной, исходящей из этого окна в
светлый мир, и слышала она ровный, такое, теплое и печальное, вечное пение
волн морских, ласкающих берег, и видела, и чувствовала она все это...
Хотя... картина эта вовсе не была совершенно, и скупой и холодный ценитель
искусства сказал бы что некоторые черты в ней лишние, некоторые штрихи
неточны... о что какие-то отдельные штрихи - для Ани тот мир был прекрасен,
совершенен, могла ли видеть она в нем, гармоничном и возвышенном, какие-то
отдельные неточные штрихи - вот весь мир который окружал ее был создан из
отвратительных, извращенных, кривых штрихов...
Анатолий закашлялся. Согнулся весь в три погибели, тощее тело его
сотрясалось от глухих ударов которые рвались из его груди, казалось он
вот-вот, должен был развалиться на части. И Аня резко обернулась и
подбежала к нему, осторожно обхватив за плечи, от чего весь он вздрогнул,
передернулся даже:
- Анатолий... Толечка, что с вами? - спрашивала она и на глаза ее
навернулись слезы и заблистали они словно два солнышка, сердце ее стучало
быстро-быстро, и все быстрее и быстрее словно бы желая вырваться из тела,
тесно ему стало в груди, что-то большое, необъятное как тот мир который
увидела сквозь окошечко проделанное Анатолием в стене, рвалось из души ее и
жаждало обнять, расцеловать, подхватить, унести вместе с собой этого