"Дмитрий Щербинин. Гранитные берега." - читать интересную книгу автора

изнуренного голодом и холодом человека.
- Анечка... отойдите... от меня, - задыхаясь от кашля выдавил из себя
Анатолий, и вырвавшись из ее объятий рухнул лицом вниз на матрас, кашель
все еще сотрясал его тело... Потом кашель прошел, а он остался лежать
совсем недвижимым, уткнувшись лицом в грязный матрас, иногда только
раздавалось хриплое, надорванное его дыхание. аконец он спросил:
- Вы еще здесь?
- Да. - ответила Аня, которая все это время простояла, не смея
пошевелиться.
- Вам понравилось? - раздался его голос.
- Да... вы... я... вам нельзя здесь оставаться не в коем случае, пойдемте
со мной. Я накормлю вас, напою, отогрею, Толечка, пожалуйста, и возьмем
вашу картину из этого жуткого подвала, пожалуйста, пойдемте...
Он помолчал немного, потом спросил:
- Вы что же одна живете?
- Нет, что вы... - тут она смешалась и нервно сцепив свои ладошки, с
каким-то мучением, точно только тут припомнив что-то неприятное,
болезненное, выдавила из себя, - вовсе не одна... матушка, две маленькие
сестренки и братишка, еще отец..., - тут на лбу ее собрались маленькие
морщинки и она с каким-то глубоким отвращением продолжала, - он пьет, вечно
в стельку пьяный... - тут она резко замолчала...
Вновь только трубы гудят, да капает что-то или ударяет о воду часто и
гулко... Аня повернулась и смотрела в окно стоящее у стены подвала, потом
она подошла к Анатолию и говорила:
- Я не оставлю вас теперь. е за что не оставлю, слышите вы это? Я не
позволю вам оставаться в этом ужасном месте! - выкрикнула она.
Анатолий повернулся и сел на своем матрасе, лицо его в тусклом, падающем
из залепленной грязью лампе, свете, было ужасно.
- Здесь по крайней мере тепло, - произнес он, - да, трубы не дают мне
замерзнуть...
- Но вы... так молоды, - запинаясь говорила Аня, - где вы жили раньше,
где ваши родители?
- Рассказать..., - Анатолий прикрыл глаза, - дни детства и отрочества,
какими счастливыми, солнечными, полными звонких ручейков и шума моря
вспоминаются они мне, особенно детские годы, тогда помню я и начал
рисовать... а берегу моря, у зеленой рощи... но это ушло, ушло... остались
только воспоминания и мечты, четырнадцатый год, отец мой был офицером, его
забрали в армию... через год пришло уведомление о его смерти... даже
хоронить было нечего, он сопровождал обоз со взрывчатыми веществами, ну и в
общем попал туда немецкий снаряд... мы остались вдвоем с матушкой... К тому
времени я добился уже чего-то в художественном ремесле, - тут Анатолий
закашлялся надолго, а потом отдышавшись продолжил, - перебивались в общем,
кое-как, а потом начался этот хаос, все перемешалось закружилось, весь мир
встал с ног на голову, все бегают, кричат что-то убивают друг друга,
зазывают в какие-то партии... Весь этот год какой-то кошмарный, с самого
своего начала, с зимы... какие-то банды, толпы озверевших людей кругом, да,
да, мир сошел с ума! Помню какая-то шпана побила стекла в нашем доме, убили
нашу Жучку, потом, помню, мне надо было отлучиться, некогда не забуду тот
день... начало ноября было или конец октября, на улице сыро, темно,
холодно, я бегу по этим улицам, спешу быстрее домой к матушке, и все по