"Дмитрий Щербинин. Гранитные берега." - читать интересную книгу автора

едва можно было услышать:
- Вот видите сколько сейчас кругом несчастных людей. Все несчастны и даже
эти... которые бегут куда-то по улицам, они ведь все там заблудились в этой
тьме, среди этих гранитных стен, все бегут, убивают друг друга, ищут
врагов, а ведь все они и есть враги сами себе. а самом то деле, ведь на
самом деле все так просто - надо только делать добро друг другу, нет ну
право это ведь как-то по детски я говорю, да?... о ведь это правильно, если
бы просто все друг другу помогали, а так только боль, страдания, войны и
зачем, зачем? икто не может сказать, только отнекиваются какими-то длинными
речами... это у них хорошо выходит. у вот мы и пришли.
Они остановились подле двери, с вырванным, болтающемся на проводе
звонком; из-за двери раздавалась музыка - играла какая-то заезженная
пластинка - высокие трели певицы прерывались треском. Аня еще шепнула
Анатолию: "-Ты только потише, будет мой отец что кричать так ты молчи - ему
лучше не перечить.", затем она застучала в дверь. Так пришлось ей стучать с
пол минуты, и внизу, в подъезде, инвалид с гниющей кожей, начал вдруг орать
благим матом. аконец за дверью послышались шаги и раздался мальчишеский
голос:
- Кто там?
- Это я Петенька, открой, - отвечала Аня.
Дверь приоткрылась и в проеме появилось лицо мальчика лет десяти,
худенького, бледненького, со старым шрамом рассекающим лоб, он бросил
недоверчивый взгляд на Анатолия.
- А это еще кто такой?
- Это мой друг, открой цепочку.
Петенька вздохнул и звякнув цепочкой открыл дверь.
- Папка то сегодня злой, - говорил он, - где-то в кабаке набрался и
пришел домой с синяком под глазом, да еще с ссадиной такой здоровой на
щеке, мама к нему подошла, а он ее по щеке ударил. Она теперь плачет лежит,
а он вон в комнате сидит, граммофон на весь подъезд включил и водку пьет.
Аня взглянула на Анатолия и молвила:
- Тогда давай лучше обождем еще на лестнице пока он не заснет, а тогда
прокрадемся потихоньку в мою комнату... Вот что Петенька, вынеси нам
чтонибудь покушать, да тепленького, руки погреть.
- Что есть то? - вздохнул Петенька, - папка как пришел так на кухню, все
что было умял... у ничего я кое что все таки припрятал, сейчас я тебе
картошки да горячей водицы вынесу.
- Вот умница ты Петенька... - начала было говорить Аня, но ее прервал
неожиданно низкий, хриплый и жесткий мужской голос:
- А вот она сама! Пришла! Где шлялась б... окаянная!..., волосатая
маслянистая рука, схватила за ухо Петеньку и отбросила его куда-то вглубь
квартиры, тут же его место занял тот кому принадлежала эта рука.
То был мужчина лет сорока невысокий, необычайно широкий в плечах;
казалось что на него давит какая-то невыносимая тяжесть, всего его
пригибало к земле, голова была вдавлена в плечи, шеи совсем не было, спина
изогнута была горбом, а толстые ноги тоже изогнутые заметно подрагивали.
Полному, красноватому и потному лицу его, придавали некую схожесть с
поросячьим, маленькие, заплывшие жиром глазки, под одним из которых
расплылся синяк, а под другим виден был след от старого синяка. Он ткнул
пальцем в Анну и заорал: