"Дмитрий Щербинин. Падаль" - читать интересную книгу автора

быстро на трясущиеся, ставшие совсем слабыми ноги и сильно обняв Марью
бросился к двери.
- Папа, не открывай им! - крикнул двенадцатилетний Сашка, и заплакал
навзрыд, не стыдясь больше своих слез.
Иван не обернулся на его крик, не сказал ему ни слова в утешение - ему
страшно было смотреть на своего сына. Вот он в бреду промчался сквозь сад,
схватился трясущейся, непослушной рукой за калитку, дернул ее на себя, уже
видя по ту сторону нервно улыбающееся, напряженное лицо Свирида и рядом с
ним запыленные чуждые силуэты врагов.
- Задвижку то открой! - истерично хихикнул Свирид, когда Иван во второй
раз дернул калитку. А когда Иван открыл калитку, завизжал. - Ну, что ж ты
растерялся! А? Ну прямо как... вообще, ну, что ты испугался? Как ты дверь то
смешно дергал... ха-ха-ха! Ты что Иван, не, ну так разве можно - раз, другой
дернул, а задвижка то закрытой оставалась, ты что же, не видел что ли, что
она закрытой было, а? Нет, ну ты растерялся, точно растерялся, точно...
В голове у Ивана бабахал без останова раскаленный колокол и немота
сковала его язык. А рослые, в запыленной солдатской форме враги с силой
толкнули Свирида в спину и вошли следом...
У Ивана вновь заболело сердце и поплыли темные круги перед глазами - он
услышал долетевший из дома крик Иры, и ясно представил себе, как прильнула
она к окну и смотрит, как чужаки топчут своими высокими тяжелыми сапогами ее
любимый садик и приближаются к дому...
А в калитку вошло уже пять или шесть немецких солдат и рассыпались по
саду настороженно водя автоматами, заглядывая в хозяйственные пристройки и
топча грядки. Вслед за ними вошел какой-то полный, розовощекий карапуз в
блестящей фуражке и еще кто-то - белобрысый длинный и худой, как жердь.
Хват заходился в яростном лае и рвался с цепи, жаждя принять смертный
бой. Розовощекий карапуз сморщился брезгливо и раздраженно пискнул что-то
одному из солдат. Не успел Иван опомниться, как автомат повернулся дулом к
Хвату и, оглушительно рявкнув, выплюнул несколько свинцовых зарядов.
Пес, закрутившись по земле, пронзительно завыл. Тогда автомат выплюнул
еще несколько стремительных росчерков свинца...
Из дома раздались приглушенные крики, кажется звуки борьбы...
- Кемандир говорит, что у вас был плехой пес, - отчеканил, смотря в
никуда, похожий на жердь немец.
- Ну пристрелили собачку, ну ничего, ну что ж ты ее сам не усмирил? -
нервно задергался Свирид, - ну ты не жалей, я тебе, видишь, работенку то
нашел. Ты помнишь, о чем мы вчера говорили? Ну вот, я тебе и нашел! Ведь не
будешь же ты дома теперь сидеть. Им шофер нужен. Понимаешь ты - ШО-ФЕР! А
кто у нас шофер - это ведь ты - ну вот, я им и сказал...
- Онь? - спросил долговязый немец у Свирида, и когда тот утвердительно
закивал, обратился к Ивану. - Ты есть шефер, ты пойдешь с нами...
- Стой, Ира... Ира, куда же ты! - раздался вдруг из дома пронзительный
крик Марьи, и дверь уже распахнулась и выбежала в сад рыдающая Ира. Она
бросилась к лежащему без движения в кровавой луже Хвату... Следом выбежала
смертельно побледневшая Марья и беззвучно побежала за ней, выбежал и Сашка,
он обогнал мать, и вот уже стоял, вместе со своей сестрой над разорванном
пулями телом Хвата.
- Хватик, Хватик очнись, очнись! - звала пса Ира, брала его за лапу,
поднимала ставшую непривычно тяжелой голову и вся уже перепачкалась в крови.