"Дмитрий Щербинин. Парящий" - читать интересную книгу автора

дрожа от нетерпения, вытягивал горячую руку к Лене, с мольбою глядел ей в
глаза, теперь уже шептал:
- Ну, что же ты - весь космос ждет нас! Вот послушай, пожалуйста - это
тебе строки посвящаю:

- В золотистых колосьях, на поле,
В море теплых и сладостных трав,
На безбрежном и милом раздолье,
Или в тенях певучих дубрав,
Или в небе бескрайнем, безбрежном,
Там, где птицы летят на Восток,
Там, где в свете и мягком, и нежном,
Умирает закат... так далек...

Ах, нигде, и средь вечных просторов,
Там, где дальних светил череда,
Безразлична к людским нашим взорам,
Светит холодом чистым всегда...
Ах, нигде и в спокойствии вечном,
В нескончаемом смертии сне,
Как в дыханье земли быстротечном,
Не забуду нигде о тебе.

Что ты, дух мой, моя половина,
Только вместе сквозь вечность пройдем,
И холодная космоса льдина,
Скажет: "В вечности мы тебя ждем!"

Эти, придуманные в одно мгновенье, а потому и не претендующие на какую-то
особую оточенность и правильность формы стихи, прозвучали, однако, с таким
сильным трепетным чувством, которое заполнило всю квартиру, и вытеснило
прежнее напряжение и что даже и кавалер остановил свои удары плечом, и
кое-как смог протиснуть половину своего туловища. Теперь он уже отчетливо
различил, что происходит возле стола, что Ваня словно бы лежит в полутора
метрах от пола, ни за что не держится, и смотрит прямо в бледное, еще более
прекрасное, нежели когда бы то ни было лицо Лена, которая вновь вскочила с
кресла, и стояла теперь, вцепившись руками в стол. Похоже, что ничего вокруг
не видела... Кавалер же сначала и не поверил глазам своим: вот протер их,
еще раз глянул, вздохнул громко, и тут же отпрянул назад, в большую комнату,
слышался его дрожащий, перепуганный голос:
- Там черт знает, что происходит - безумие какое-то...
И этот голос кавалера несколько привел в чувству Лену: по крайней мере,
она вспомнила, что существует иной, привычный ей мир, и что надо жить по
законам того мира, а не поддаваться только первому чувствию, которое
возникло в ней при том небывалом, что она видела теперь перед собою (а ведь
в какое-то мгновенье она действительно хотела подать ему руку и подняться, и
лететь к этим прекрасным, неисчислимым миром). Но вот она проговорила, как
могла сдержанно, спокойно:
- Ваня, мы не можем никуда лететь. У нас, ведь, есть близкие, родные.
Представляешь, вот мы улетим куда-то, а они-то что? А они какую боль