"Дмитрий Щербинин. Парящий" - читать интересную книгу автора

Оставшиеся до встречи три дня Ваня провел никуда не выходя, и не вылетая
из дому. Он всеми силами пытался утешить мать и казаться бодрым,
выздоровевшим, и теперь это ему удавалось. Он, действительно, выздоровел, и
только очень был бледен, тосковал по чувствию свободного полета, выжидал
мгновение, когда увидит Лену, когда возьмет ее за руку, и полетят они все
выше и выше, и не будет им страшен ни ледяной ветер, ни бесконечная пустота
неба...
Да - эти три дня тянулись совершенно невыносимо; но, когда наступил
долгожданный рассвет, Ване показалось, что прошло лишь одно мгновенье. Он
еще накануне сказал, что день рождения утром (хотя начинался он после
обеда), а сделал он так потому что Дима жил в Москве, а Ваня в одном
подмосковном городке, и их разделяло без малого пятьдесят километров.
Конечно, в такой день Ваня не смог бы вынести муку езды в общественном
транспорте, и намеривался преодолеть разделяющее их пространство по воздуху,
в полете.
Конечно, Ваня намеривался преодолеть это расстояние по воздуху. Когда он,
наскоро одетый, и наскоро же поевший, убедивший матушку, что наестся на дне
рожденья - когда он стремительно и нетерпеливо выбежал на улицу; небо все
заливалось пламенными и сильными цветами зари; воздух был свеж, прохладен;
и, хотя сначала намеривался отойти за город, на широкое поле, теперь не
выдержал и бросился в полет прямо на улице, чего никогда прежде не делал.
Хотя улица казалась совершено пустынной, его, все-таки, заметили; пожилая,
не верящая уж ни во что женщина, выгуливала пса, и стояла в это время в
кустах. увидев, как взмыл Ваня, она громко вскрикнула - а потом он еще
слышал ее стремительно отдаляющийся, словно бы бредящий, ничего не значащий
голос:
- Ох, да вы посмотрите ведь только!.. Ох, жуть то... Ох, посмотрите...
Голос отлетел назад; вскоре остался позади и город. Ваня ведь старался
поскорее оставить позади эти громадные бетонные клети - после дней, которые
он выдержал в своем заточенье, даже и глядеть на них ему было тошно. Он
старался подняться повыше, и последние крыши промелькнули метрах в двадцати
под ним. Тогда распахнулись увенчанные лесами поля, которые с такой высоты
представлялись выпуклыми, очень пышными караваями. Стягивая эти поля
грохочущим асфальтным поясом вытягивалась дорога, а по ней, совсем
маленькие, словно игрушечные, суетливо поспешали машины, автобусы... Ваня
только представил, как же тесно все тем, неведомым, катящимся по этим
дорогам, как ограничен их кругозор - и ему до слез стало их жалко. Но он
понимал, что сейчас ничем не сможет им помочь, и поспешил направит свой
полет прочь, в ту сторону, где виделось уже огромное маревое облако,
переливающееся над просыпающейся Москвою... Пожалуй, никогда прежде не летал
он так быстро, его словно корабль под широкими парусами, подгонял еще и
попутный ветер, и он несколько раз с сияющей улыбкой перевернулся в воздухе,
как переворачиваются некоторые, плавая над водой, но только значительно
быстрее. Он вдыхал свежий ветер, он подставлял лицо благодатному и
огромному, еще не слепящему светилу, которое для тех, кто ходил по земле
только-только выглянуло из-за края деревьев, ну а для него, парящего, сияло
уже во всю!.. Впрочем, я не стану описывать того, довольно долго
продолжавшегося полета. Зачем, ежели словами, все равно, не передать его
восторг - ведь любые построения слов, пусть даже и отточенные, подобно
алмазу, будут лишь блеклой тенью, лишь словами, лишь образами, порожденными