"Дмитрий Щербинин. Темный город (Повесть)" - читать интересную книгу автора

увидеть в подворотнях возле ларьков, да и то редко. Сейчас они жались к
Мишку и высказывали к нему отвратительную, животную чувственность -
признательность за то, что он их поет. Сейчас он был их божком, и если бы
понадобилось, они бы не задумываясь убили бы за него (а точнее за бутылку)
кого-нибудь. Один из них дышал в ухо Мишке раскаленным, гнилостным
перегаром, и выдыхал, беспрерывно чередуя свои словечки с матом, который я
здесь упускаю:
- Ну ты... ты прямо герой. Ты прямо как его... коммунист. Это ж при
коммунизме... там все... кормят его... все друг другу подают... Пить дают!
Пить... ... ... ...!
Другой уже несколько минут хлопал Мишку по плечу, и ничего кроме себя не
слыша, громко кричал:
- А ведь запаиваешь наш!.. Запаиваешь рабочий класс...! Ну ты молодец!..
Ты прямо, как его... как его...! Ну ты прямо как...!
И тут два эти дружка затянули хором: "-А-а мы... А-а мы...!!!" - они
выкрикивали что-то совершенно бессвязное, хаотичное, довольно верно
отражающее их внутреннее состояние, и выкрикивали это с таким искренним
звериным исступлением, что даже завораживало это пение, разум пытался
отыскать в нем какой-то смысл, но никакого смысла не было - только лишь эти
звериные чувства. И Мишка тоже подхватил, он тоже заорал: "А-а мы...!" - он
захохотал, и заплакал одновременно, но он не чувствовал причин ни для смеха,
ни для плача. Боль впрочем была, но такая тупая, сдавленная, что он даже не
осознавал ее, а все продолжал и продолжал надрываясь вопить это
нескончаемое: "А-а мы...!" - и наконец закашлялся, весь перегнулся и его
начало рвать. Рвало долго - он стоял на коленях, весь выкручивался
наизнанку, ничего не видел, кроме тьмы, ничего не чувствовал, вместо боли, а
где-то высоко-высоко над его головой хаотичными, громовыми, бессвязными
словами перекрикивали безумные адские боги. Кажется, один из этих "богов",
хотел его поднять, но он грубо оттолкнул его руку, затем пополз, врезался в
ногу, и ногу эту оттолкнул, еще дальше пополз. Он хрипел:
- Оставьте меня!.. Одному побыть дайте!.. Хоть умереть одному дайте! Хоть
этого то не лишайте!..
- Чего лепочет то? Сдурел...?!
- Да пусть ползет отблюется!..
- А в овраг закатится?! Ты за ним полезешь..?!
Но они все-таки остались на дороге - переругивались, брызгали
примитивнейшими чувствами, которых бы постеснялся и их далекий пещерный
предок...
Ну а Михаил полз все дальше и дальше. Он не знал, куда ползет, он не мог
также и задумываться - просто была боль, и он хотел остаться один. И вот
действительно открылся под ним овраг. Он покатился...
...Все быстрее и быстрее он катился. Это был уже не овраг - это была
пропасть. Он падал в черный лес, стремительно приближались голые ветви,
искривленные стволы - он метеором прорезался через обнаженную крону, лбом
ударился о корень, и тут же холод прожег его голову...

* * *

Через мгновение мрак рассеялся, и Михаил смог приподняться оглядеться.
Исполинские, страшно искривленные стволы, тяжелый, наполненный отчаяньем