"Александр Щербаков. Рассказы из жизни А.П.Балаева" - читать интересную книгу автора

посмотрю. И не только я посмотрю. Все посмотрят. А чего не поймем, молодые
люди, так обязательно у вас спросим. И для начала, будьте любезны, вы
расчетики свои приведите в божеский вид, размножьте экземплярах в
двадцати, как положено... Сколько вам на это надо?
- Четыре дня и один час, - ехидно говорит Оскарик. - День в порядок
приводить, три дня бегать, просить и час печатать.
- Спокойней, - говорит Виктор Павлович. - Спокойней, Оскар Гивич.
Впрочем, я не возражаю, если вместо расчетов вы возьметесь за
реконструкцию нашей копировки и закупку оборудования. Не хотите ли?
- Не хочу, - говорит Оскар.
- Вот и никто не хочет, - говорит Земченков. - Все хотят что-нибудь
этакое открыть. И приходится все Льву Ефимовичу делать, да и мне еще ему
помогать. А он Лев, да не Толстой, и Ефимович, да не Репин. Ни написать,
ни нарисовать действующего оборудования не может. А так бы хорошо было!
Так вот, значит, экземплярчики мне на стол. С визой ваших обоих
руководителей. И Фоменко, и Месропяна. Семинар у нас до февраля расписан,
так мы проведем внеочередной. В отделе у Благовещенского. Тем более что и
стенд его вам подходит. Устраивает?
- Устраивает, - говорим.
- Ну, вот и лады! А экземплярчик без виз, если хотите - можно от руки,
только поаккуратней, - препроводите быстренько Григорий Давыдовичу, - это
помощник был у Земченкова по ученой части, - пусть поколдует.
Вот. И стали нас с Оскариком причесывать. И не в четыре дня мы
Земченкову расчеты на стол положили, а и четырех месяцев нам не хватило.
Месропян, тот сразу сказал, что это не по его части, его другие вещи
занимают. А Фоменко, Оскариков руководитель, так в нас вцепился, что пух и
перья полетели. И нащупал он у нас, злодей, спасибо ему, слабину в
математике. Топтались мы, топтались, только Лайманис выручил. Знаете его?
Сунул он нас носом в узбекский ежегодник, дай бог памяти, года семьдесят
восьмого или девятого. Старина! Но там примерно такое же преобразование
рассматривалось, только не с теми граничными условиями. Очень нам помог
Владик Рубашевич, его нам Григорий Давыдович сосватал. Он - Григорий
Давыдович, конечно, - посмотрел на наши выкладки и сказал, помню: "Да-а.
Это, мальчики, не термоядерный реактор. И даже не ядерный. Именно поэтому
очень было бы хорошо. Но сыро. Очень сыро. И желявы полно". Он четыре вида
человеческой деятельности различал: помимо нормальной еще "велю" - это
когда командуют много, "желяву" - это когда желаемое вперед
действительного вылезает, и "бебшик" - это когда, кроме суеты, вообще
ничего нет. "Так вот, - говорит, - желявы у вас полно. Ну, это ничего.
Есть тут у меня на примете один аспирант. Аскет. Вам в самый раз для
комплекта. Если хотите, познакомлю". Это и был Владик. Он сейчас в Киншасе
преподает. Доктор. Вот человек - танк! Не летает, но где пройдет, там
воевать уже нечего. Если у меня в мозгу и были ребра, то он их сокрушил.
"Вы, - говорит, - Александр Петрович, совершенно правы. Но не в этом
вопросе..."
Что-то я, дорогие товарищи, стал мыслию растекаться. Бебшиком
попахивает, а? Да и время позднее. Ну, чем кончилось, вы сами знаете.
Встала против нас геофизика с экологией. Вы что же это, мол, электрончик
раздели, зарядик черт-те во что превратили, употребили, а чем
компенсировать будете? Ах, от Земли? Раз от Земли, два от Земли, а потом