"Владимир Щербаков. Сегодня вечером (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

я встречался с отцом во сне. И было это давно.
Наверное, бабка все-таки хоть чуточку заразила меня своим неверием в
то, что отец погиб. "Мало ли их, сердешных, кого из-за границы не выпускают,
кто контужен да покалечен, может, и дорогу домой забыл, разное бывает. Его
могли задержать люди, обстоятельства, а потом ему уже некуда было
возвращаться". Мне-то отец нужен и покалеченный. Так я думал и думаю сейчас,
по привычке, в настоящем времени.
Слышен голос диктора: "Московское время двадцать три часа тридцать
минут. Передаем..." Хлопнуло чье-то окно. Еще раз хлопнуло. Это уже не окно,
а дверь вагона в метро. Но не могу же я слышать хлопанье дверей под землей,
в самом деле! Какая ерунда! Но тогда что это?
Стрелка на моих часах громко отсчитывала секунды: двадцать, тридцать,
сорок... Я снял часы с руки - так удобней наблюдать за циферблатом...
Восемьдесят, сто двадцать, сто пятьдесят. Удар. Опять двери. Две с половиной
минуты - в среднем как раз то время, которое нужно электричке, чтобы
пробежать расстояние между станциями.
Теперь я слышу жужжание колес: электричка уходит со станции, рельсы
вторят убегающим колесам, звуки тонут, исчезают в тоннеле. Снова тишина.
Живая тишина, из такой иногда рождается гром.
Я начинаю догадываться, в чем дело. Усилитель включен, вот оно что. И
на этот раз, кажется, работает.
Преобразователь ловит неизвестное поле, превращает его в электрическое
напряжение, оно усиливается и опять рождает поле, а в результате два
человека (один из которых я, другой - кто-то неизвестный в метро) связаны
ниточкой, каналом, свободно передающим мысли и ощущения. В такое нелегко
сразу поверить. Нелегко, потому что я слишком долго ждал этой минуты и боюсь
ошибиться.
Я немного теряюсь и становлюсь рассудительным - наверное, потому, что
только так можно противостоять фактам. И чувствую, что напрасно теряю время.
Жужжание колес пропало. Все стихло. Но это, по крайней мере, вполне
достоверно. Я понял, что связь была. Раз она прервалась, значит, была. Вот
когда я захотел повторить это еще.
Я собрал нервы бережно, струна к струне, и они словно зазвенели,
готовые отозваться на чуть слышную мелодию. Мои губы высохли, по вискам
прошла быстрая теплая волна. Я узнал станцию метро. Вестибюль и ступени
эскалатора мелькнули, как на цветной полупрозрачной картине, на мгновение
заслонившей черный от дождя двор. Мелькнули и пропали. Опять видны слепые
блестящие окна, мокрые деревья и ломтик луны, отрезанный краем тучи. Далекий
свисток, неизвестно откуда взявшийся, погасил шорохи, с минуту стояла
тишина, в которую я жадно вслушивался. И я услышал.
Эскалатор бежал вверх и поднимал человека, руками которого я
прикоснулся наконец к влажной плотной двери. Очень знакомы были осторожные
движения этих сильных рук. Я чувствовал их почти так же хорошо, как если бы
это были мои собственные руки. Я услышал легкий ночной ветер и холодные
одинокие капли, срываемые с тополей. Свет пропал. Осталась ночь и мокрая
улица. И человек, идущий к нашему дому.
Он шагал по улице, а я считал шаги, которые оставались и тонули за его
спиной в лужицах на асфальте и те, которые еще разделяли нас.
Он шагал, как бывало, легко и быстро, и ему оставалось пройти немного
по соседней улице, свернуть налево и выйти на нашу улицу - всего метров