"Роберт Шекли. Джордж и коробки (Истории с Джорджем, История 4)" - читать интересную книгу автора

священным тропам своего народа. Разложив подбитый грузовик на газоне,
мужчина осмотрел ужасную рану.
- Выглядит не так уж и плохо, - сказал он сам себе и влил в мотор
бутылку вальволиновой смазки.
Двигатель издал протестующий вздох, дважды тренькнул и вырубился
мертвым сном.
- Скажи, он поправится? - спросила девушка с кудряшками и слезами на
глазах.
Ее рыжие волосы затрепетали в порыве ветерка, светлая юбка взмахнула
широким подолом, и под тонкой блузой из дорогой первосортной материи
проявились набухшие соски дерзкой и прекрасной девичьей груди. Еще не будучи
понятой, она скромно дарила надежду на начало любовной сцены или даже, если
повезет, на настоящий сексуальный роман.
- А что это вы тут подсматриваете? - закричал словесный мешок.
- Тебе-то какое дело? - ответил Джордж, инстинктивно съежившись и
прикрыв руками покрасневшие уши.
- Ладно, забудь, - сказал словесный мешок. - Я ведь это только так
- для смеха.
- Твои шутки начинают плохо пахнуть, - сердито проворчал Джордж.
В тот же миг ковбой и рыжая леди, странно засопев, повернулись в его
сторону. Узнав Джорджа, мужчина сдвинул на затылок большую шляпу и
разочарованно сказал:
- Ну, вот! Это напоминает мне историю о том мужике, который увидел
жабу и привязанную на веревке гваделупу.
- Если хочешь, я могу перевести тебе эту фразу, - сказал Джорджу
словесный мешок.
- Лучше заткнись, - ответил Джордж. - Я и сам понимаю, о чем он
говорит.
Повернувшись к ковбою и сделав широкий взмах рукой, Джордж дипломатично
сказал:
- Вы куда-то направлялись? Не так ли? Может быть вы возьмете с собой
меня, все мое движимое имущество и относящиеся ко мне вещи?
- И-у-я-се-е! - произнес ковбой, а затем вытер с губы слюну,
поскольку фраза оказалась слишком смачной. - А вы разве едете туда же, куда
и мы?
- Наверное, - ответил Джордж.
Что-то внутри него протестовало против такой манеры диалога, но менять
ее было уже поздно. Словесный мешочек с перепугу прятался за костной
оболочкой органа понимания, и Джорджу не оставалось ничего другого, как
только подстраиваться под его костноязычие.
Они забрались в грузовик и какое-то время ехали в полном молчании -
или, вернее, в неполном молчании, поскольку оно нарушалось ревом мотора и
надоедливым чавканием черепахана, который объедал молодые побеги синтаксиса.
Моноглоты не ожидали, что их будут описывать так скоро. Чтобы навести
марафет, они разбежались по костюмерным. Многие остановили свой выбор на
трех ногах и одной руке - последнему писку парижской моды. Когда они вышли
из вигвамов со своими стилистами и кутерье, среди них возникла небольшая
давка. В принципе, Джордж видел индустриальные районы и похуже этого, но
тогда было другое время. Теперь, после долгих лет, жизнь моноглотов казалась
вынужденной поправкой. Если только из них не сделали исключение.