"Джозеф М.Ши. Страна по ту сторону Фань Шу " - читать интересную книгу автора

курсировавшей между столиками, мы продолжили беседу.
Предметом разговора, как часто бывает со стариками, стали дни нашей
юности. В промежутках между глотками превосходного салата из креветок и
освежающего, словно ручей, рулета мы прихлебывали чай По Ли и говорили о
времени печали Китая. Мы в который раз поведали друг другу знакомые истории
о жестоких полководцах и ужасах гражданской войны. Мы поговорили о
безжалостных солдатах восходящего солнца, опустошивших когда-то величавую
Поднебесную Империю. Как подходило нам древнее проклятие: "Чтоб тебе жить в
эпоху перемен".
Засим наступила тишина, и мы повернулись ко вновь прибывшему в надежде,
что у него найдется какая-нибудь занимательная история, которую мы не
слышали раньше; каждую нашу мы уже слыхали сотню, а то и больше, раз.
Предчувствуя наше желание, он сказал:
- Досточтимые господа, ваши истории всколыхнули во мне одно
воспоминание - и ужасное, и чудесное.
- Ужасное? - переспросил один из завсегдатаев.
- Однажды я убил человека, - объяснил незнакомец.
- А, - отозвались мы.
- Чудесное? - переспросил другой.
- Ну, - ответил вновь прибывший, - там была одна девушка, знаете ли.
Такая красота вдохновляла Сучоу. Умная и храбрая юная леди.
- А... - вздохнули мы.
- Я был очень молод тогда, и пытался добраться по раздираемой войной
стране до сравнительно безопасного Гонконга, где жил мой дядя. Я дошел-таки
до берега Южно-Китайского моря и в ту самую ночь собирался засесть в старой
заброшенной прибрежной беседке. Вы знаете эти беседки, которые строят прямо
посреди воды, так что их пол лишь на несколько футов возвышается над морем;
те самые, что соединяет с берегом вымощенная камнем дорожка, где осенними
ночами обычно собирались поэты, чтобы восхвалять отраженную морем красоту
прелестной богини луны, Шьюн Ан. Там, в уединенной беседке, я собирался
присоединиться к другим беженцам, надеявшимся, что туда же пристанет
какая-нибудь лодка, которая отважится на рискованное путешествие к острову
Гонконг.
Я провел день, прячась в низком кустарнике на краю какого-то поля.
Примерно через час после заката я осторожно пробрался сквозь скалистое
ущелье, по которому только и можно было дойти до каменной дорожки, которая
вела к беседке. Перед тем, как двигаться дальше, я приостановился, и,
напрягая зрение, попытался разглядеть, не таится ли впереди опасность.
Силуэт беседки замер над стлавшейся по воде дымкой, вызванной прикосновением
прохладного ночного воздуха ко все еще теплому морю. Выглядела эта картина
вполне мирно. И я зашагал снова - ничего другого не оставалось.
Войдя в беседку, я обнаружил там двоих людей, мужчину и женщину; они с
тревогой глядели на меня с дальнего стороны беседки. Они схватились за
холщовые узлы, похожие на тот, который держал я и в котором находились мои
пожитки.
Я приблизился к ним. Последовала неловкая тишина: мы оценивающе
смотрели друг на друга. Одежда незнакомцев - юнца вроде меня и почти
девочки - хоть и подпорченная в скитаниях, выглядела добротно. Их манеры и
видимая беззащитность выдавали людей, знававших лучшие времена. Впрочем,
можно ли было не сказать того же о каждом в те тревожные дни?