"Вадим Шефнер. Сестра печали" - читать интересную книгу автора

заснеженной улице направились к техникуму. Окраинная улица, состоящая из
невзрачных одноэтажных и двухэтажных домов, упиралась в сад, где стоял
техникум. Он возвышался среди окрестных строений, как морской корабль среди
рыбачьих баркасов. Это было монументальное четырехэтажное здание,
облицованное желтоватым глазурованным кирпичом и украшенное серыми колоннами
и классическим фронтоном. На фронтоне еще сохранились следы от сбитых букв:
УБЕЖИЩЕ ИМ. ВЕЛ. КН. ВИЛЬДЕНБУРГСКОЙ. Здание это было построено незадолго до
мировой войны. Полное наименование его было такое: "Убежище для раскаявшихся
девиц, основанное попечением Великой княжны Вильденбургской",- так когда-то
гласила мраморная доска в вестибюле. Эту доску выломали уже при нас, когда
переоборудовали химическую лабораторию. Доска стала щитом для рубильников,
которыми включалась тяга в вытяжных шкафах. Раскаявшиеся девицы жили в
убежище недолго: они разбежались в 1916 году, когда в Петрограде стало плохо
с едой, и, кажется, вернулись к своей прежней профессии. Многие старожилы
этой улицы хорошо помнили раскаявшихся девиц - раскаянок, как они их
прозвали. Отзывались старожилы о них нелестно.
После бегства раскаянок здание несколько лет пустовало, потом в нем
помещался какой-то архив, потом какие-то курсы, а затем обосновался наш
техникум.
- В подъезд - не все сразу! - распорядился Костя, когда мы вошли в
сад. - Используя складки местности, одиночные бойцы скрытно просачиваются в
расположение противника. Ты, Шкилет, просачивайся первым.
Володька, пригнув голову и нелепо размахивая своим потрепанным
портфелем, побежал под деревьями к подъезду и скрылся в дверях. Затем
побежал я. Мы встретились в подвале, в раздевалке.
-Опоздали, шарлатаны,-ворчала гардеробщица тетя Марго, принимая наши
пальто. - Будет вам разнос от матери-патронессы! Будет вам веселый
разговор! На бюро комсомольское вызовут!
Мы не обращали внимания на ее воркотню. Мы знали, что человек она
добрый, только малость не в своем уме. Тетя Марго была единственной
раскаянкой, оставшейся в "убежище". Она жила в служебной пристройке, в
комнатенке, которую называла келейкой. В дни получки тетя Марго всегда
ходила под градусом. В эти дни она иногда употребляла такие словечки, что
девчата, стоявшие в очереди за пальто, не знали куда глаза девать, а ребята
фыркали в рукав. А то она принималась рассказывать про прошлое. "Тут у нас
графы, князья почем зря бывали, - повествовала она. - Сам товарищ Распутин
на моторе приезжал, смотр самодеятельности проводил. Я на столе в одних
кружевных панталонах танго "Сатаник" плясала..." Дальше она начинала плести
что-то совсем уж несообразное. Настоящее накладывалось у нее на прошлое, как
два разных изображения, снятые неопытным фотолюбителем на один негатив.
Из раздевалки мы поднялись в цокольный этаж. Чинно, как ни в чем не
бывало, прошли через просторный вестибюль и направились в медпункт. Здесь в
коридорном тупике, перед дверью, на матовом стекле которой было написано
прозрачными витиеватыми буквами ЛАЗАРЕТЪ, мы остановились.
- Всем гамузом не вваливаться! - сурово сказал Костя. - Ты, Чухна,
иди первым.
Я скрючился, приложил руку к сердцу, со страдальческим лицом вошел в
медпункт. Через несколько минут Валя выдала мне спасительную справку.
Конечно, она понимала, что ничем я не болен, но она понимала и то, что за
опоздание меня могут лишить стипендии. Костя и Володька вскоре тоже вошли в