"Вадим Шефнер. Сестра печали" - читать интересную книгу автораславить живых героев - вот что он сказал. И вообще он сказал, что
Семьянинов умер не по нашему техникуму а по военному ведомству. - Крыса тыловая твой директор, вот кто он! - негромко сказал Костя. - Почему он мой,- сердитым шепотом огрызнулся Малютка. - Он такой же мой, как и ваш. Я просто говорю вам то, что слышал. Я не виноват, что знаю больше вас! - Знаешь больше нас?! - уже громко заговорил Костя.- Объясни принцип действия термопары! Объясни принцип измерения температур при помощи зегер-конусов! - Ну, это к делу не относится, - отмахнулся Малютка Второгодник. - Нечего мне тут экзамены устраивать! Он отвернулся от нас и с независимым видом пошел к выходу из зала,- длинный и нескладный, набитый слухами и сплетнями. Мы остались в зале втроем, не считая Голой Маши. Она стояла в окне спиной к зимнему холоду, лицом и всем прочим - к нам, красивая, спокойно-нагая. Плевать ей было на наши дела-делишки. 6. ГРИГОРИЙ СЕМЬЯНИНОВ. 1919-1940 В день похорон мы все трое проснулись рано. Неспешно оделись, совершили ППНЧ по всем пяти пунктам, потом Володька напоил нас чаем и накормил время-вакуум. Похороны в час дня, а сейчас еще утро. Мы молча слонялись по комнате, подходили к окну, протаивали лунки во льду, покрывшем стекла, садились на стулья, приваливались на койки - и снова вставали. Со стороны можно было подумать, что мы кого-то ждем, что вот-вот кто-то войдет к нам, и пойдут разговоры, расспросы... Я сел на стул, мне надоело ходить по комнате. Но сидел я не как всегда, что-то удерживало меня от обычной ленивой позы. Я сидел не развалясь, не откинувшись на спинку, - я сидел чинно, как в гостях. Но в голову мне не шли чинные, торжественные, подобающие случаю мысли. Я глядел на аккуратно заправленную постель Гришки и вспоминал, что у него был один недостаток: он храпел во сне. Когда он начинал слишком громко храпеть, кто-нибудь из нас бросал ботинок в спинку его кровати. Тогда Гришка перевертывался на другой бок, и храп на время умолкал. Потом он снова заводил свою песню, и в спинку кровати его - к ногам или к изголовью - летел другой ботинок. К утру обычно вся наша обувь валялась около Гришкиной постели. И когда Гришка объявил нам, что идет добровольцем на финскую, Володька сказал: "Ну и катись! По крайней мере хоть храпа твоего не будем слышать!" Володька был обижен, что Гришка принял это решение без его совета. - А тебе не страшно идти на войну? - спросил я тогда Гришку.- Только по-честному. Мы же здесь все свои. - Черт его знает, - ответил Гришка. - Не то чтобы страшно, а как-то зябко. Будто недоспал. -Раз зябко-выпить надо,- заявил Костя.-Ведь у нас дровяные деньги еще остались. Пусть Чухна сбегает, он сегодня дежурный. Ты отмерь ему сумму. |
|
|