"Вадим Шефнер. Сестра печали" - читать интересную книгу автора

Гришка был капитаном комнаты и главным казначеем. Он сразу же дал мне
денег, я схватил сеточку и побежал в подшефный магазин.
- Только все не трать! - крикнул вдогонку Гришка. - А то будете тут
голодом сидеть без меня.
Я выбежал на морозную улицу и зашагал к Среднему. Тогда стояли самые
лютые холода. Уже смеркалось, в подъездах зажигались синие лампочки. В
сумерках показалась странная процессия. Впереди ехала автокачка - телега на
автошинах, ее вез большой заиндевевший конь. На передке автокачки сидел
возница в шубе и в валенках, упираясь спиной в ящики, заполненные бутылками
с водкой. За телегой шел народ - степенно и медленно, как на похоронах.
Только на похоронах за колесницей идут как попало, в несколько рядов, а
здесь шли строго гуськом. Хвост рос на ходу, к нему присоединялись все новые
и новые мужчины. С водкой во время финской кампании были перебои, и вот
любители выпить дежурили у спирто-водочного склада и, когда водку везли в
магазин, занимали очередь за телегой. Но я-то шел не водку покупать - мы ее
не пили, она была для нас дороговата. Мы пили плодоягодное вино, а его в
магазинах хватало.
Когда вернулся домой, то, не раздеваясь и не заходя в комнату, зажег в
кухне керосинку, налил в кастрюлю воды и вывалил в нее сардельки. Возле
керосинки я поставил бутылки, чтобы вино немного подогрелось. В большой
коммунальной закопченной кухне было в этот час тихо. Только тетя Ыра -
жиличка крайней комнаты - сидела на табуретке у углового столика перед
своей керосинкой. Тетя Ыра была не старая, но уже пожилая. Она жила бедно,
беднее всех в квартире, поэтому у нее казалось не стыдным занимать - она
всегда даст в долг, если сама при деньгах. Она была очень добрая, честная;
плохо только, что верила в бога и в разные чудеса и суеверия. Тетя Ыра часто
ездила молиться к Николе Морскому и за трамвай в таких случаях не платила.
На склад, где работала, ездила за деньги, а в церковь - за так. Очевидно,
она считала, что бог все расходы берет на себя. Про ее религиозность все
знали. К ней не раз приходили из жакта провести беседу накоротке о том, что
бога нет и не будет. Ей и брошюры приносили антирелигиозные - и она их
честно прочитывала. Они, однако, оказывали на тетю Ыру неправильное
действие: читая о чудесах, которые в них разоблачались и о которых она
прежде не знала, она начинала верить в эти чудеса. "Вот вы говорите: "бога
нет", а спаситель-то наш по воде пешком ходил. Под ним глыбь-глубина - а он
идет, хоть бы что! Своими глазами в книге читала!" Напрасно мы толковали ей,
что этого чуда не было, что оно разоблачается. Она стояла на своем. Может
быть, виноваты в этом были и авторы брошюр. Чудеса там описывались
интересно, а разоблачались непонятными научными словами.
В тот вечер тетя Ыра, сидя перед керосинкой, читала-почитывала одну
такую книжечку. Взглянув на мои бутылки, она вдруг высказалась:
- Вот вы, молодежь, в бога не верите, а спаситель-то наш в Кане
Галерейской воду в вино превратил, в магазин с авоськой не бегал. На свадьбе
это дело было.
- Ну, у нас не свадьба, - ответил я. - У нас дело посерьезнее.
Гришка на войну добровольцем идет.
- На войну? - Тетя Ыра встала с табуретки, встревоженно помешала
ложкой в кастрюле, потом повернулась лицом к углу, где висел отпечатанный на
жести плакат "Неосторожное обращение с примусом ведет к пожару", и несколько
раз перекрестилась.