"Вадим Сергеевич Шефнер. Людская единица" - читать интересную книгу автора

Целыми днями шлялся он теперь по городку, по его пыльным улицам.
Городок жил своей скудной, но цепкой жизнью. В нем начинался нэп, и возле
вокзала уже открылся частный ресторан "Отрада". И на толкучке было шумно и
людно; все новые ларьки вырастали на рыночной площади. Но покупать Вольке
было нечего, и с рынка он быстро уходил. Не спеша брел на кладбище, на
могилу отца.
На улочке, ведущей к кладбищенским воротам, тоже Чувствовалось торговое
оживление. Здесь продавали с рук бумажные цветы, хвойные венки, перевитые
лиловыми и красными стружечными лентами. У самых каменных ворот, в нише,
сидела толстая торговка семечками. Всепоглощающее тупоумие застыло в ее
тусклых глазах. Лицо у нее было зеленоватое, раздутое, будто она когда-то
утонула и долго пролежала в воде, а потом ее все-таки оживили и посадили
сюда. Она сама безостановочно жрала свой товар, сплевывая шелуху на
утоптанную землю; а часть шелухи попадала в корзину с семечками, в расписную
деревянную латочку, которой она зачерпывала для покупателей их порцию.
"Неужели у такой можно покупать?" - думал Волька. Однако покупали, да еще
как.
Дойдя до отцовской могилы, он останавливался и смотрел на нее. Но ни
этот крест, ни могильный холмик ничего не говорили его душе. Волька знал,
что отца у него теперь нет - нет совсем, нет ни на земле, ни на небе.
И ничем его не вернешь.
Он шел обратно, разглядывая по пути кресты. Все дома в городке были
желтовато-серые, тусклые, - а вот многие кресты на кладбище были яркие:
зеленые, синие, розовые; некоторые были даже расписаны черными и белыми
полосками, будто шлагбаумы. Такая уж мода была тогда в этом городке. А к
одному кресту была прибита деревянная подсадная утка, чтоб всем было
понятно, что лежит здесь охотник.
Пройдя под воротами, миновав торговку с лицом утопленницы, Волька не
спеша возвращался домой.
А казармы все пустели, пустели. Почти все командиры и красноармейцы,
которых Волька знал, были уже отчислены. Но в главном здании, в большой
комнате с белыми стенами, против парадной лестницы еще стояло полковое знамя
и возле него - часовой. Значит, полк еще существовал. Эта комната со
знаменем была как прогалинка в лесу поздней осенью. Уже подступает зима и
почти всюду снег, но где-то в лесу чернеет кусочек теплой земли, не
занесенной снегом. И пока есть эта прогалинка - зима еще не настала. Вот
когда и прогалинку заметет снегом, тогда - все.
И еще была конюшня.
Кони нужны и пехотному полку - обозные, служебные кони. Часть их уже
куда-то забрали, но десяток коней еще оставался. Волька очень любил ходить
на конюшню. Это было длинное здание с маленькими полукруглыми окнами,
расположенными очень высоко; здесь всегда стояли уютные сумерки. И пахло
здесь сеном, конским Потом и навозом, - этот запах действовал успокаивающе.
И в самих конях было что-то надежное и спокойное.
Они жили своей прочной, раз навсегда установленной жизнью, они не
боялись перемен, не думали о своем будущем. В том, как мирно и неторопливо
жуют они сено, в том, как спокойно и дружелюбно глядят на Вольку, когда он
подходит к ним, чувствовалась их сила и добрая уверенность в своей
необходимости.
В углу конюшни стоял любимый Волькин конь Яська.