"Вадим Сергеевич Шефнер. Людская единица" - читать интересную книгу автора

станки, и земляной пол в нем заливали цементом. Когда-то в старину в этих
казармах квартировал гусарский полк, манеж остался от него. Долго он
пустовал, а теперь в нем снова было шумно, голоса работавших гулко
отдавались под отсыревшим сводом.
Велись работы и возле манежа. Здесь ставили какие-то большие баки. Для
чего все это делается - Волька не внал. Новые красноармейцы ничего толком
объяснить не хотели, а старых знакомых в казармах уже не осталось.
А Дождевому ни до чего дела не было - он знай себе читал-почитывал.
Иногда во дворе Волька встречал комиссарскую Ирку, девчонку его лет.
Прежде она ему очень нравилась, но теперь пути их разошлись. У Ирки были
родители - у Вольки не было; Ирка ходила в школу - Волька не ходил; Ирка
была весела - Волька нет.
- Ты просто дурак, что в школу не ходишь, - сказала она ему однажды. -
Сегодня было собрание детей вместе с родителями, и завуч говорил, что мы
должны хорошо учиться, потому что теперь настал мирный период п пролетариат
должен овладевать всякими знаниями.
- Я не пролетариат, - возразил он Ирке. - Я будущая приютская крыса.
- Боже, какой ты несознательный! - возмутилась Ирка. - Тошно мне с
тобой разговаривать!
- Ну и не разговаривай, больно ты мне нужна, - буркнул он и пошел на
конюшню.
Там никто ни в чем его не упрекал. Кони стояли спокойно и размышляли о
своих личных делах. Если дежурный отлучался, то с конями можно было и
поразговаривать - в особенности с Яськой. Этот конь понимал в жизни очень
многое. Он слушал да помалкивал - только головой слегка кивал в знак
согласия.
- Дядя Дождевой, а вы - пролетариат? - спросил в тот же вечер Волька.
-Этот вопрос надо обмыть и обмозговать, - ответил Дождевой, откладывая
книгу и пуская в дело большую бутылку, маленькую бутылку, большой стакан и
маленький стаканчик.
Выпив и крякнув, он сказал так:
- Поскольку я не эксплуатирую наемного труда и не являюсь хозяином
средств производства, то я есть умственный медицинский пролетарий. Ясно?
- Ясно! - ответил Волька. - Дядя Дождевой, а я кто?
- С тобой дело сложней. Если мыслить с отрицательной точки -ты
дворянского, нетрудового происхождения, и отец твой служил офицером в
царской армии в имел награды. Но если мыслить с положительной точки - твой
отец перешел в Красную Армию и опять-таки имел награды и умер честным
военспецом. Если же мыслить с фактической точки, ты, поскольку у тебя сейчас
нет ни отца, ни матери, ты являешься самостоятельной людской единицей. А
если подытожить с научной точки - ты есть люмпен-пролетариат.
Волька очень обрадовался, что он пролетариат. А эта приставка "люмпен"
придавала ему особый вес. Ведь и отец его служил когда-то не просто в
гвардии, а в лейбгвардии. И он, Волька, не просто пролетариат, а
люмпен-пролетариат. Когда он при следующей встрече на дворе сообщил об этом
Ирке, та сразу почувствовала к нему уважение.
- Но учиться тебе все равно надо, - мягко сказала она. - Это, конечно,
хорошо, что ты люмпен-пролетариат, но ты не должен из-за этого задирать нос
перед всеми.
- Ладно, - ответил он, - этот вопрос насчет школы я еще обмою и