"Вадим Сергеевич Шефнер. Лесное чудо" - читать интересную книгу автора

да интересоваться им.
- Эльвира не спрашивала тебя, сколько мие лет? - обратился он однажды
ко мне.
- Нет, - ответил я. - Она вообще о тебе ничего но спрашивала. Почему
она должна спрашивать?
- А почему бы и не спросить?... Но если спросит, то имей в виду, что
мне пятнадцать лет.
- Мне одиннадцать, а ты на два года меня старше... - начал я.
- Ну и что ж! Важно умственное развитие, а по умственному развитию я
старше тебя даже больше, чем на четыре года. И по физическому - тоже. Так
что тебе и врать не придется, если она спросит. Ну так сколько мне лет?
- Черт с тобой, пятнадцать, - ответил я, боясь главным образом его
физического развития. Случалось, он меня поколачивал.
Но ни о чем Эльвира меня не спрашивала.
А Володька ходил грустный, аккуратный. Он по утрам теперь причесывался
и чистил щеткой сандалии. Эта щетка была старая, от черных ботинок, и
сандалии тоже потемнели. Но они блестели.
От грусти Володька потолстел: ел он, как прежде, но двигался теперь
мало, далеко от дома не отходил, на речку купаться не бегал. Он надоел
бабушке, и она все гнала его гулять и понять не могла, что с ним. Я же знал,
что с ним, но не мог понять, зачем это ему.
Когда Эльвира проходила мимо нас, спеша в свою пристройку, я тоже
глазел на нее. Она была на земле как у себя дома, - как кусты смородины, как
трава, как небо над головой. Но только она была красивее всего этого, и,
когда она исчезала в своей хибарке, от нее оставался в природе след - будто
на воде от белой моторной лодки, скрывшейся за поворотом реки. Потом все
становилось по-прежпему, и я забывал ее.
А вот Володька продолжал думать о ней - это было видно по нему. И я не
мог понять, зачем ему это. Я тоже умел думать, но я думал в это время о
простых вещах.
Когда шел купаться, то думал в это время, как хорошо мне будет
купаться, а потом я еще буду загорать - и это тоже хорошо. А когда я после
купания лежал на бережку, то думал о том, что сегодня на сладкое бабушка
готовит компот и что, когда я съем свою порцию, я буду разбивать косточки от
урюка и лакомиться зернышками; для этого дела у меня специальный камень, он
припрятан под крыльцом.
Очень редко, когда я был совсем один, когда мне никто не мешал и когда
делать было совсем нечего, я начинал размышлять о том, чего нет. В таких
случаях я всегда думал о велосипеде. Я знал, что живем мы бедно и велосипеда
у меня не будет, пока не вырасту и но стану сам зарабатывать. Но до той поры
было еще очень далеко, и поэтому я иногда выдумывал себе велосипед - будто
он у меня есть. Я его не покупал, не крал - просто он откуда-то сам
появлялся. Если зайти сейчас за угол избы, то там он и стоит. Новенький, с
никелированными щитками, фирмы "Латвело", взрослый мужской велосипед; надо
подойти к нему и до предела опустить седло, чтобы ноги доставали до
педалей, - и езжай куда хочешь. Я на цыпочках шел за угол - вдруг он там на
самом деле стоит. Но нет, ничего там не было. И тогда я снова начинал думать
только о том, что есть на самом деле, и брел на речку купаться. Речка была
мутная: гдето там выше по течению стояла на берегу бумажная фабрика, и
отработанная вода шла в эту речку. Рыбы здесь не водилось, но для купания