"Наталья Шегало. Меньше, чем смерть ("Больше, чем власть" #2) " - читать интересную книгу автора

полупьяное веселье.
Чтобы неодобрительные комментарии Совы не портили отдыха коллективу,
Командора осенила спасительная идея: если в общем ментальном пространстве
легко можно разделить на двоих головную боль, то почему бы не разделить
таким же способом и хмель? Мысль эта была воплощена на практике в тот же
вечер в ресторане гостиницы. Сначала, ради чистоты эксперимента, пока
Командор вливал в себя спиртное, Сова пила только соки, но в третьем по
счету баре, когда состояние их совместного опьянения считалось уже
доказанным подоспевшим патрулем, про чистоту эксперимента друзья
благополучно забыли. Наутро четвертый бар Сова припоминала как-то
расплывчато, а в существовании пятого вообще сомневалась. Путь в гостиницу
уже целиком состоял из домыслов: она не помнила, как они с Командором
добрались до номера. Предстояло выяснить, кто кого нес.
От ее жалобных стонов вызов не прекратился. "Зеркало мне! - несчастным
голосом попросила Сова. - Зеркальце..." Но гостиничный "домовой" остался
глух к невнятному бормотанию из-под подушки. Наверняка, это был бывалый
"домовой", повидавший на своем веку и не таких постояльцев, которые закалили
его электронный характер, отучив реагировать по утрам на плохую дикцию. Сова
прислушалась, на мгновение сдержав стенания. Нет, вокализор молчал. Никаких
вежливых приглашений "уточнить задание", никаких услужливых сообщений
"выполнено". Определенно, домовой ее игнорировал.
"Зеркало..." - настойчивее потребовала Сова.
"Выполнено". - Мерзкий домовой соизволил все-таки включить плазменное
зеркало в рамке у туалетного столика. Но к столику еще нужно было добраться.
А для этого, как минимум, встать.
Так, давай, Сова, давай! Одеяло в сторону... Ноги с кровати... Голову
из-под подушки... Мелкими перебежками... Не надо ронять мебель! Стул,
наконец-то! "Сфокусировать зеркало... Между прочим, что это у меня с лицом?"
Она с облегчением выпустила сигнал из своего несчастного черепа прямо
на отражающую поверхность. Зеркало помутнело.
- Не вижу, - брюзгливо сообщила Сова вызывающему.
Плазменная поверхность зарябила, как испорченный дисплей, и из
разноцветных рваных пятен, будто нехотя, слепилось изображение знакомого
монументального лица.
- А... - Сова не удивилась и не обрадовалась. - Чего так рано-то?
Прошло всего пятнадцать дней отпуска.
- Ну и видок у тебя! - заметил собеседник вместо приветствия.
Сова с трудом приоткрыла второй глаз и воззрилась на Магистра обоими.
После пятнадцати дней, что они не виделись, ничего нового в его лице ей
обнаружить не удалось. Высокий лоб, расчерченный параллелями и меридианами
благородных морщин. Какой-то особенный, только Магистру присущий наклон
головы, словно он с минуты на минуту намеревался забодать собеседника.
Взгляд исподлобья и маленький, едва заметный в обычном состоянии бледный
шрам, разрезающий пополам левую бровь. Шрам этот уже лет двадцать служил
людям, близко знавшим Магистра Ритора, лучшим индикатором начальственного
гнева. В спокойные времена шрам скромно прятался среди морщин, ничем не
напоминая о былой ране. Магистр не грешил вспыльчивостью, да это было и
недопустимо на такой должности. Никогда не изменяли ему ни сдержанность в
речи, ни непроницаемость лица, и лишь маленький шрам предательски краснел,
указывая на тщательно скрываемое раздражение хозяина, отчего правая бровь