"Вениамин Шехтман. Инклюз" - читать интересную книгу автора

областей) и призывая к тому же мою спутницу, я направился к зданиям и
вагончикам, олицетворявшим обжитую часть полигона: просмотровый пункт, жилой
сектор, склады, кухню и бризовочную.
Никогда не бывши здесь ранее, я все же не опасался заблудиться. Моим
ориентиром был звук работающих механизмов. Сейчас масштабные испытания были
почти свернуты, и вряд ли кто-то погнал бы технику в дальние части полигона.
Показавшийся вскоре грейдер подтвердил мою правоту. Похоже, он просто
чистил территорию, разлохмаченную прошедшими здесь до него тягачами.
Собираясь использовать грейдер как укрытие, я подобрался поближе и
прыгнул в тень его колоссальных колес. Здесь я встал в полный рост, а Ирина
последовала моему примеру. Говорить мы не пытались: это было невозможно -
шум машины заглушал слова, а дизельный выхлоп принуждал держать рот
закрытым. Не самым культурным образом, попросту пальцем, указав ей на
виднеющиеся между колесами постройки, и жестом позвав за собой, снова
пригнувшись, я трусцой оббежал грейдер, оказавшись позади кабины. Уже
готовый продолжить движение, я мельком глянул на различимого сквозь довольно
чистое стекло водителя грейдера. Не могу утверждать, что сразу же узнал его,
скорее меня смутила неуместность белой рубашки с проглядывающим из-под
воротника краем галстука. Я замер, пораженный догадкой; и в то же мгновение
Леопольд, словно уколотый моим взглядом, обернулся. Его лицо приобрело
выражение довольства и некоей устрашающей радости. Уверен, находись под его
управлением не грейдер, а легковой автомобиль или, пуще того, мотоцикл с
коляской, он резко сдал бы назад или даже поднял свой экипаж на дыбы и,
развернул, с тем, чтобы раздавить нас. К счастью это было ему недоступно.
Бесцеремонно нажав Ирине на шею, я принудил спутницу упасть. Выведя ее
таким образом, из зоны поражения (не будем забывать - Леопольд вооружен, я
получил возможность действовать на свой страх и риск. Призвав все свое
мужество, буквально взбежал по медленно движущемуся колесу грейдера,
цепляясь за желтоватый металл моторного отсека, и бросился всем телом на
стекло кабины, чая испугать Леопольда и выиграть, таким образом,
секунду-другую. Стекло неожиданно поддалось, так как оказалось не собственно
стеклом, а прозрачным плексигласом, иначе говоря - оргстеклом. Превосходное
изобретение Отто Рема было закреплено на тонких винтах, проектировавшихся,
естественно, без расчета на то, чтобы выдержать удар
восьмидесятикилограммового тела. Упав вместе с плексигласом внутрь кабины и
изрядно ушибшись, я прижал Леопольда к рычагам управления. Будучи куда менее
корпулентным, мой противник оказался в положении гербарного экспоната. Не в
силах дотянуться до оружия, он что-то кричал, но его заглушал звук
двигателя. Оплевав все оргстекло напротив своего лица, он побледнел и
успокоился. Понадеявшись, что он задохнулся, я ослабил нажим, и, выполнив
весьма непростой трюк, сумел протиснуться к нему, оттеснив плексиглас в
сторону.
Вотще я уже торжествовал победу. Леопольд, едва я оказался рядом,
оскалился и рванул маузер из-за спины. Что мне оставалось делать? Прижавшись
к нему как можно теснее, я подхватил его за бедра (несуразная
двусмысленность подобной позы пришла мне на ум лишь много позже), дернул
вверх и вторично ринулся на стекло. Разница была в том, что стекло на этот
раз лобовое, а передо мной как щит и амортизатор - Леопольд.
Лобовой плексиглас был закреплен не лучше тыльного, однако просто
выпасть он не мог - мешал металлический окоем окна. Однако, совместной массы