"Лев Шейнин. Пожары в Саранске ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

прокуратуры Мордовской республики Коннов исписал огромное количество бумаги
и передопросил чуть ли не весь город. Но все подозреваемые, как бы
сговорившись, представляли неоспоримое алиби.
В середине сентября 1936 года Прокурор СССР предложил мне и работнику
МУРа Осипову выехать на место и принять энергичные меры к раскрытию этого
дела. В ту же ночь мы выехали в Саранск.
Признаться, мы ехали туда с сомнением в успехе. Очень трудно вести
расследование через пять месяцев после совершения преступления, да еще
такого специфического, как двойной поджог с убийством. В таких случаях время
неизбежно стирает показания "немых свидетелей" и затуманивает впечатления и
факты в памяти живых.
Всю дорогу мы перебирали всевозможные дела за последние пятнадцать лет.
Вереницы разных преступлений и происшествий, сотни преступных типов и
характеров припомнились нам, но аналогий не было. Случай в Саранске был из
ряда вон выходящим.
Ночью мы приехали. Город встретил нас проливным дождем, обрывистыми
ямами разрытых улиц и черными провалами окон спящих домов.
В" первые же дни нашей работы выяснились очень интересные подробности.
Оказалось, что дела, собранные для сожжения как при первом, так и при
втором пожаре, были взяты из разных шкафов, где они хранились. Оказалось,
что шкафы с архивными и гражданскими делами вовсе тронуты не были.
Оказалось, что столы судей были взломаны топором, хранившимся за шкафом, и
этого никто, кроме работавших в суде, знать не мог. Оказалось, что алфавиты
и картотека были взяты из стола секретаря нарсуда и больше ничего оттуда
взято не было. Оказалось, что в Саранске не было... бандитских шаек, и
местная уголовная хроника ограничивалась регистрацией скромных домовых краж
и не очень значительных хулиганских выходок. Ясно было, что здесь
действовали свои, знающие и уверенные руки.
Бывший судья Демидов вошел в комнату, где мы работали, твердыми и
спокойными шагами уверенного в себе человека. Высокий, чуть сутуловатый,
этот человек молча сел, как бы ожидая вопросов. У него было тусклое, ничего
не выражающее лицо, застывшее, как восковая маска, и только веки на этом
странном лице беспрерывно и болезненно мигали.
Я не спешил задать ему вопрос и с интересом разглядывал этого человека.
Чувствуя мой взгляд, Демидов неожиданно начал зевать, протяжно, чрезмерно
протяжно, как бы с удовольствием, потягиваясь и выгибая грудь, запрокинув
назад голову... Так сладко и заразительно не зевают у следователя, к
которому приходят в первый раз.
- Вы что, не выспались? Тогда можем отложить нашу беседу до другого
раза, - сказал я.
Демидов понял, что переборщил, и поспешил заявить, что он готов
беседовать и сейчас. Я приступил к допросу.
Демидов начал работать в Саранске с 1934 года. Странное совпадение:
сжигались дела, возникшие с 1934 года.
- Как это объяснить?
- Чисто случайный момент.
- Допустим. Но у меня есть данные, что вы подделывали определения суда
об освобождении осужденных.
- Меня удивляет такое заявление.
- Но все же: да или нет?