"Лев Шейнин. Злой гений 'Народной воли' ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

и ее радостей, а вы еще так молоды, голубчик, и у вас так много впереди... А
за царем служба не пропадает, хороший вы мой, надеюсь, вам это понятно?..
- Я в этом не сомневался, ваше высокопревосходительство, - ответил
Окладский. - Служу всей душой, хоть и жизнью своей рискую... Сами знаете, на
канате над пропастью хожу...
- Ну зачем же такой пессимизм, к чему? - воскликнул Дурново. - Ведь
Ивана Окладского давным-давно нет, о нем все забыли, уверяю вас. Есть
никому, решительно никому не известный Александров... Какая же пропасть,
голуба моя?..
- Позвольте сказать, ваше высокопревосходительство, - произнес,
кашлянув в кулак, Окладский. - Александров - это тоже не сахар после всех
лет в Тифлисе... Крестников-то и там набралось немало... А ведь у ихнего
брата революционера, сами знаете, какая между собою связь... Что там Тифлис!
С каторги умудряются сообщить насчет всякого, кто у них из доверия вышел...
А уж если прознают - смерти не миновать... Пощады не жди...
- Так это если прознают, как вы выражаетесь, - возразил Дурново. - Но
ведь и мы с вами не дети, симпатичный вы мой, не детки... И, беря во
внимание ваши соображения касательно дел тифлисских, не имею возражений,
чтобы покончить и с Александровым... Бог с ним, с голубчиком, пусть умрет,
как умер Иванов, а до Иванова - Окладский... Помянем их добрым словом, и
дело с концом... Чем, например, плоха фамилия Петровский? А?..
- Оно бы лучше, - согласился Окладский.
- Вот и отлично, - улыбнулся Дурново. - Ну, а теперь, дорогой мой,
перейдем к делу. Мне очень нужен человек, человек надежный, умный, ловкий,
из рабочих. И потребен мне такой человек для дельца весьма деликатного,
такого дельца, где сноровка нужна, чутье, такт, знание революционной среды,
нравов, так сказать, всех этих завихрений, всей этой философии... Одним
словом, мне нужны вы. В Тифлисе вам больше делать нечего, да и правы вы, что
и опасно там продолжать... Ну, а здесь, в столице, человек - иголка в
сене... Так вот, образовался тут этакий кружок Истоминой. Весьма опасная, я
вам скажу, особа... Ставка - террор. Дело вам, если не ошибаюсь, знакомое?
- Был грех, - коротко ответил Окладский.
- Вот, вот. С этой Истоминой связана целая группа лиц. Тут, как
водится, и студенты, и всякие там врачи, и профессиональные возмутители, и
ниспровергатели... По моим данным, мадам Истомина весьма тянется к рабочему
классу, к пролетариям, так сказать... Вот я и хочу пойти навстречу этой даме
и рекомендовать ей пролетария... в вашем лице. А?..
- Что ж, если нужно... - задумчиво произнес Окладский. - Только, ваше
высокопревосходительство, мне тогда и впрямь пролетарием надо стать... Одним
словом, поступить на завод. Механик я неплохой... А так, без этого,
нельзя...
- Разумно!.. Я именно так и полагал поступить... Очень рад, что у нас
мысли сходятся... Мы устроим вас на работу... И получать будете недурно.
- На заводе или у вас? - прямо спросил Окладский и поднял глаза на
Дурново, так что тот даже на мгновение смутился и, подумав про себя:
"Однако!", поспешил ответить:
- Ну, разумеется, у нас. А уж то, что вы на заводе заработаете, это,
согласитесь, возглавляемого мною департамента не касается... С сегодняшнего
дня, господин... да, Петровский, вот именно, Петровский, ваш штатный оклад
сто пятьдесят рублей каждомесячно. Надеюсь, вы улавливаете, что это - черт