"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу авторасмех его и так еле был слышен, и схватил Хасана за руку: - Давай, Хасанчик,
давай, хоть и знаю - ты меня обыграешь. Оба ринулись к шахматному столику, а Стремнин протянул руку и включил приемник. По "Маяку" звучала музыка Пуччини. Итальянская певица исполняла арию Тоски. Сергей даже замер: как тягучий нектар, вбирал в себя звуки, источаемые будто самим сердцем певицы. Это была любимая опера его матери. Сергей представил себе, как поет мама. "К небу всегда я сердцем стремилась смело и песни пела, красу земли и неба прославляя..." - мысленно пропел он за итальянкой по-русски, с необычайной теплотой думая о матери. Сколько раз слышал он с детства эту музыку и слова, когда мама, аккомпанируя себе в день спектакля утром, пропевала всю партию Тоски. И немудрено, что он многое знал наизусть. "Как-то она там?.. Надо бы вечером позвонить... Представляю, как бы она, бедная, волновалась, если б знала, какой предстоит нам сегодня "пикантный" полетик!" Позывные "Маяка" вернули его к реальной обстановке. Отаров в этот момент повалил свои фигуры и поднялся из-за стола, его место занял Морской. Серафим с виноватой усмешкой подошел к окну и приоткрыл створку. Шум двигателей поутих, снизу доносились голоса да слышалось шарканье шагов. Серафим облокотился на подоконник и, глядя на поле, стал задумчиво попыхивать сигаретой. Внизу за окном кто-то зло крикнул: "Пусть убирается!.. Катится к чертям!.. Найдем другого!.. Незаменимых людей нет!" Стремнин подошел к Отарову вплотную: - А ты как на это смотришь, Серафим? Отаров помедлил, прежде чем ответить. - И в этом, на мой взгляд, самый великий парадокс. - Какой-то человеконенавистник изрек, а люди повторяют не задумываясь: "Незаменимых людей нет!.." - Какой там "человеконенавистник"! Деляга или чинуша, - скривился Сергей, - ему-то эта формула удобна - это понятно. А вот люди, повторяя, почему низводят себя до положения листьев, которым будто и суждено, отзеленев да отшумев, осыпаться и быть сметенными в одну кучу?.. И все же нет точно двух одинаковых листьев на дереве, как и не родился за всю историю жизни на планете чей-то доподлинный двойник. - Да, да... Сколько вокруг мужчин и женщин! И смотришь - все будто скроены на один лад. - Серафим беззвучно рассмеялся. - К примеру: мы с тобой оба одинакового роста, худощавы, и лица у нас продолговатые, и глаза-то у обоих серые... Ну, правда, я на несколько лет старше... А так и ты и я - испытатели... Меня не будет - ты меня заменишь... - "Меня не будет - ты меня заменишь!" - подхватил с усмешкой Сергей. - И выходит, чинуша прав! - Нет, не прав чинуша! - Серафим даже стиснул Сергея за плечи. - Я, Сергей, строго говоря, никогда не смогу заменить тебя... Мы можем делать в полетах аналогичную работу, и, если пристально не разглядывать, иным может показаться, что одинаково... Но я не смогу так осмыслить летный эксперимент, я не мог бы быть изобретателем, конструктором, как ты! Словом, если меня поставить на твое место - я лишь утрачу какие-то свои достоинства, а тебя, Сергей, во всем твоем многообразии свойств и способностей заменить равнозначно никак не смогу! |
|
|