"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу автора

смех его и так еле был слышен, и схватил Хасана за руку: - Давай, Хасанчик,
давай, хоть и знаю - ты меня обыграешь.
Оба ринулись к шахматному столику, а Стремнин протянул руку и включил
приемник. По "Маяку" звучала музыка Пуччини. Итальянская певица исполняла
арию Тоски. Сергей даже замер: как тягучий нектар, вбирал в себя звуки,
источаемые будто самим сердцем певицы.
Это была любимая опера его матери. Сергей представил себе, как поет
мама. "К небу всегда я сердцем стремилась смело и песни пела, красу земли и
неба прославляя..." - мысленно пропел он за итальянкой по-русски, с
необычайной теплотой думая о матери. Сколько раз слышал он с детства эту
музыку и слова, когда мама, аккомпанируя себе в день спектакля утром,
пропевала всю партию Тоски. И немудрено, что он многое знал наизусть.
"Как-то она там?.. Надо бы вечером позвонить... Представляю, как бы она,
бедная, волновалась, если б знала, какой предстоит нам сегодня "пикантный"
полетик!"
Позывные "Маяка" вернули его к реальной обстановке. Отаров в этот
момент повалил свои фигуры и поднялся из-за стола, его место занял Морской.
Серафим с виноватой усмешкой подошел к окну и приоткрыл створку. Шум
двигателей поутих, снизу доносились голоса да слышалось шарканье шагов.
Серафим облокотился на подоконник и, глядя на поле, стал задумчиво
попыхивать сигаретой. Внизу за окном кто-то зло крикнул: "Пусть убирается!..
Катится к чертям!.. Найдем другого!.. Незаменимых людей нет!"
Стремнин подошел к Отарову вплотную:
- А ты как на это смотришь, Серафим?
Отаров помедлил, прежде чем ответить.
- Странно, должно быть... Людям кажется, что это так.
- И в этом, на мой взгляд, самый великий парадокс.
- Какой-то человеконенавистник изрек, а люди повторяют не задумываясь:
"Незаменимых людей нет!.."
- Какой там "человеконенавистник"! Деляга или чинуша, - скривился
Сергей, - ему-то эта формула удобна - это понятно. А вот люди, повторяя,
почему низводят себя до положения листьев, которым будто и суждено,
отзеленев да отшумев, осыпаться и быть сметенными в одну кучу?.. И все же
нет точно двух одинаковых листьев на дереве, как и не родился за всю историю
жизни на планете чей-то доподлинный двойник.
- Да, да... Сколько вокруг мужчин и женщин! И смотришь - все будто
скроены на один лад. - Серафим беззвучно рассмеялся. - К примеру: мы с тобой
оба одинакового роста, худощавы, и лица у нас продолговатые, и глаза-то у
обоих серые... Ну, правда, я на несколько лет старше... А так и ты и я -
испытатели... Меня не будет - ты меня заменишь...
- "Меня не будет - ты меня заменишь!" - подхватил с усмешкой Сергей. -
И выходит, чинуша прав!
- Нет, не прав чинуша! - Серафим даже стиснул Сергея за плечи. - Я,
Сергей, строго говоря, никогда не смогу заменить тебя... Мы можем делать в
полетах аналогичную работу, и, если пристально не разглядывать, иным может
показаться, что одинаково... Но я не смогу так осмыслить летный эксперимент,
я не мог бы быть изобретателем, конструктором, как ты! Словом, если меня
поставить на твое место - я лишь утрачу какие-то свои достоинства, а тебя,
Сергей, во всем твоем многообразии свойств и способностей заменить
равнозначно никак не смогу!