"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу автора

как-то невольно вернулся мыслями к отчаянной чемпионке Вере Гречишниковой.
В первый же год работы молодым инженером Вера так надоела всем
сколь-нибудь причастным к руководству летной работой в институте, что,
завидев ее "на встречном курсе", бывалые летуны торопливо отваливали в
сторону, чтобы только не слышать о том, как стремится она стать
летчиком-испытателем и как все злодеи мужики, будто сговорившись, не идут ей
в этом навстречу, словно боятся конкуренции.
Сергею представилось, как двадцать четыре часа в сутки фанатичка Вера
не расстается с мучительной мечтой об испытательных полетах. Ему, мужчине,
занятому делом, и в голову не приходило, что двадцать четыре часа в сутки
она могла думать еще и о том, в кого была столь же мучительно влюблена.
Похоже, желание стать испытателем довело ее до неврастении, от которой, как
Сергею казалось, она уже не сможет отделаться даже в воздухе. Не сможет
обрести спокойствие духа, так необходимое в полете, дающее возможность не
только мгновенно и ясно видеть, слышать, чувствовать, ощущать, но и как бы
предвидеть множество всевозможных явлений при пилотировании, когда мысль
пилота опережает движение машины, а малейший намек на ненормальность в ее
поведении необычайно эту мысль обостряет.
И вот теперь, услышав о новом спортивно-летном достижении Веры
Гречишниковой, Сергей все же подумал: как ни прекрасно она владеет высшим
пилотажем, все же стать хорошим летчиком-испытателем не сможет. Будь она
посдержанней, умей управлять эмоциями, умей пошутить, посмеяться над своими
неудачами, Вера, возможно, и достигла бы окаянной своей цели.
- Сергей Афанасьевич, - сказал Стремнину диспетчер, - в тринадцать
тридцать за вами прилетит представитель с "Омеги". Договоритесь с Евграфом
Веселовым о встрече в зоне и о всех деталях дальнейшей совместной работы -
он полетит вас сопровождать на "киносъемщике".
Веселов появился в комнате методического совета через несколько минут,
подсел к Стремнину, взял со стола полетный лист.
- Куда ты запропастился? - спросил Сергей.
- Ты не сказал, что будешь здесь, - я и обегал все кругом!.. Так что
там стряслось на "Омеге"?
- А вот что...
И Сергей рассказал Евграфу, как, выполняя высший пилотаж на И-21,
опытный инструктор-летчик капитан Казаков попал в какое-то быстрое
самовращение, происходившее при больших отрицательных перегрузках. Сперва на
"Омеге" подумали, что Казаков просто-напросто угодил в перевернутый штопор,
но Казаков категорически отверг этот, как он выразился, "поклеп на него" и
очень горячо доказывал, что столкнулся с совершенно новым явлением динамики
полета, ранее ему незнакомым...
- Вот товарищи с "Омеги" и обратились в институт с просьбой, чтобы мы
провели на этом самолете эксперимент, добившись воспроизведения такого же
самовращения, что было у Казакова, и дали разъяснения и рекомендации по
пилотированию.
Евграф некоторое время молчал, потом спросил:
- А ты говорил с Казаковым?
- Еще на прошлой неделе.
- И?..
- Он попал в это самовращение после "горки", переведя энергично машину
на снижение и креня ее. По его словам, самолет будто только и ждал этого -