"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу автора

так яростно завертелся вокруг продольной оси. Казакова вырывало из кабины
более чем двухкратной отрицательной перегрузкой. Ему удалось прекратить
вращение только лишь торможением самолета, убрав полностью тягу двигателя.
- А "наука" как квалифицирует казаковскую "круть-верть"?
- Кулебякин, например, убежден, что это было так называемое
аэроинерционное самовращение. Явление редкое, но в авиации все же известное.
О нем есть кое-что в учебниках по практической динамике полета.
- Читал я... И понял, что ничего хорошего в инерционном самовращении
нет! - Евграф заглянул Сергею в глаза.
- Что делать?.. Попробовать нужно.
- Будь аккуратен.
- Буду.
- Ты все продумал и готов?
- Само собой.
- Чем могу быть тебе полезен?
- Вот что... Встретимся в нашей испытательной зоне. Перед вылетом с
"Омеги" я вызову тебя на связь - будь ко времени в самолете. Взлетев, выходи
к пункту В на высоте 8 тысяч метров, скорость дозвуковая... Как бы меня ни
вертело, постарайся заснять - это очень важно!
- Постараюсь. - Евграф выразительно взглянул на часы. - Однако где же
представитель с "Омеги"?.. Пора бы ему и быть.
- Сейчас прилетит. Пошли одеваться. Кстати, ты просмотришь на мне
противоперегрузочный костюм.
Уже когда они поднимались по лестнице на второй этаж, Евграф вдруг
оживился и озорно пропел:
- И кое-что еще, о чем сказать не надо, и кое-что еще, о чем сказать
нельзя!..
Но тут щелкнул динамик на стене, и диспетчер известил:
"Товарищ Стремнин, за вами прилетел самолет с "Омеги".

* * *

Через два часа Стремнин на том самом И-21, на котором попал в
инерционное самовращение Казаков, взлетел с аэродрома "Омеги" и, идя в
крутом подъеме, направился к испытательной зоне. Он издали приметил
тончайший белый росчерк в синеве, оставляемый самолетом Веселова. А немного
погодя Евграф известил, что его видит и идет на сближение, чтобы
пристроиться для киносъемки.
Сергей давно научился отсекать от восприятия монотонные звуки,
характерные для установившегося режима полета. Но как чутко воспринимал его
слух вторжение в мешанину шумов летящей машины нового звука!.. Весь грохот
самолета врывался тогда в уши, как в распахнутые окна, и в этом грохоте
Сергею ясно слышался встревоживший его новый звук. Но в данном случае все
шумы-звуки были монотонны и казались ему тишиной. Сергею даже представилось,
что самолет застыл в стекловидной массе - так плотно он "сидел" в воздухе,
не вздрагивая, не шелохнувшись. Сергею захотелось тронуть рули. Вроде бы
нехотя, самолет качнулся и снова застыл.
"Как, однако, на высоте не воспринимается скорость! А ведь мы делаем с
тобой, дружок, девятьсот километров в час!"
Потом Сергей подумал, что на таком самолете он входил в строй