"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу автора

душа...
- О!! - вскинулся Федин. - Это вы здорово подметили: "Понятие,
отпугивающее разум!" И не потому ли, что душа в нас - вечный спутник разума
и очень нередкий его и весьма обидный оппонент?..
- Да, - не удивилась Антонина Алексеевна, - не раз ощущала в себе эту
борьбу... Сердце щемит: "Протяни руку помощи..." А разум одергивает: "Да
ведь это, поди, каналья!.."
Сергей взглянул на Михаила Лукича, тот на него, и оба расхохотались.
Антонина Алексеевна смотрела на них с улыбкой. Сын вдруг посерьезнел:
- Твой пример, мама, что!.. Вот я как-то разговорился с парнем,
приехавшим с БАМа... Спрашиваю, так зачем же ты сваливал породу в Байкал?..
А он: "Знаешь, во мне будто боролись два человека; один все укорял: "Что ж
ты, подлец, делаешь?.. Ведь тебе велели возить вон туда, за три
километра!.." А другой: "Плюнь!.. Быстрей сделаешь свои десять ездок, да и
отдыхать пойдешь! Озеро-то с море!.. Ты перед ним - козявка!"
Реплика Сергея стерла с лиц улыбки. Все трое взялись за чашки и
некоторое время молчали. Но вот Антонина Алексеевна вспомнила:
- Но вы, Миша, все-таки меня перебили....
- Простите, душа моя!.. Так что вы хотели сказать?..
- А вот что... Мы, артисты, суеверны... Мне, например, кажется, что я
уже со вчерашнего дня чувствовала, что с Сергеем случится какая-то беда...
Афанасий бы поднял меня на смех... А мне думается, что и авиаторы хоть и
скрытно, но тоже суеверны?..
И опять мужчины весьма красноречиво переглянулись.
- Да-с... - улыбаясь, потупился генерал. - Гоню от себя эту чепуху, а
все же стараюсь, коль вышел из дому, не возвращаться... Даже если носовой
платок забыл положить в карман... И тут уж целый день настороже, потому что
с утра уличил себя в несобранности...
- Позвольте, Миша, я налью вам горяченького, - протянула руку хозяйка.
- Сделайте одолжение... Мне припомнился такой занятный эпизод. Был в
полку Ил-вторых на фронте парень двадцать второго года рождения... Так он
как-то, полетев на штурмовку, взял с собой котенка, слетал удачно, вылез из
машины, держа котенка за пазухой - только носишко виден, - и говорит
технику: "Вот что, Трофимыч, сделай, друг, так, чтобы и в следующем полете
эта киса была со мной на борту".
Тот, разумеется, рассмеялся и обещал исполнить поручение.
Трофимыч взял котенка к себе в землянку, накормил, пригрел, а на другой
день этот живой талисман снова отправился в боевой полет. И так котенок стал
летать на боевые задания и каждый раз возвращался на аэродром благополучно.
Но однажды котенок исчез, и летчик ни в какую не захотел без него
лететь. Тогда механик, очень любя молодого парня, побежал в деревню искать,
но не нашел ни котенка, ни кошки. С пустыми руками возвращаться уж очень не
хотелось, а тут попался на глаза ему старенький, облезлый, потрепанный
плюшевый медвежонок, и Трофимыч притащил его к самолету.
"Ладно, привяжу его под передним бронестеклом", - смирился летчик и
полетел на штурмовку. А механик, проводив его, все смотрел в ту сторону, за
лес, куда он скрылся, и было ему в этот раз особенно беспокойно.
Но прошел час, и летчик прилетел, и уже по тому, как бодро он выпрыгнул
из кабины, Трофимыч понял, что полет прошел удачно. Стягивая лямки парашюта,
парень улыбался: "А знаешь, Трофимыч, он ничего!.. Он у меня приглядывал за