"Светлана Шенбрунн. Пилюли счастья (роман) " - читать интересную книгу автора

выслушать ценные рацпредложения. Значит, имеете рецепт, как исправить мою
жизненную стезю? Для начала - мыть вагоны, а далее?
Я не обязана отвечать на его вопрос.
- Почему вы не сотрудничаете в эмигрантских журналах? Вы способный
человек. И слогом владеете.
- Хреном я владею! - парирует он.
- Одно другому не помеха.
- Вы полагаете? Тогда составьте протекцию!
- У вас есть кому составлять протекцию.
- Н-да?.. Павлинка, что ли? Бросьте, ее там за дурочку держат... А с
чего это вы, собственно, взяли, что я владею, как вы изволили выразиться,
слогом? - скромничает он.
- Читала одно ваше сочинение.
- Ну Павлина, ну предательница! Роется, значит, в моих бумагах, да еще
посторонним показывает!
- Паулина тут ни при чем. Я читала ваше письмо, адресованное
иерусалимским друзьям.
- Из-ви-ни-те - забыл!.. - присвистывает он. - Действительно... Так это
что же получается? Получается, что у нас куча общих знакомых!
Н-да... Нигде не скроешься. А что за письмо? Я ведь многим писал.
- Про то, как вас в Риме собаки чуть не загрызли.
- А!.. Какие детали... И это увековечено. Все как на ладони. Один я,
дурак, никогда ничего не знаю.
- Это, наверно, потому, что вы интересуетесь только собой.
Окружающие для вас почти не существуют. Существуют постольку-поскольку.
- Как это, не откажите объяснить, постольку-поскольку?
- Постольку, поскольку они могут быть вам полезны.
- Интересно... Ценное наблюдение. Почти не знакомы, но окончательный
приговор уже вынесен. - Он решительно подымается, но не для того, чтобы
уйти, - вновь направляется к стойке и возвращается с еще одной точно такой
же жестянкой. И опять морщится.
- Люди знающие утверждают, что израильское "Макаби" лучше здешнего
пива, - сообщаю я просто так, индифферентно, ради общей информации.
- Не смею спорить. Собственного мнения не составил, поскольку не имел
счастья отпробовать вашего "Макаби", но готов поверить - такой гадости, как
здешнее, это поискать! - И в подтверждение своих слов с презрением щелкает
ногтем по опустевшей жестянке, так что та со звоном скатывается на пол и
отпрыгивает под цветочный вазон.
Девушка за стойкой провожает ее полет недоуменным взглядом и, захватив
щетку, тотчас направляется исправить непорядок. Выуживает беглянку из
укрытия и отправляет в мусорный бачок.
- А кто же это, позвольте полюбопытствовать, числится у вас в знающих
людях? - интересуется Пятиведерников.
- Юркевич, например, и жена его Дарья Фабрикант. Тоже, между прочим,
бывшие ленинградцы.
- И беглые израильтяне, - дополняет он. - По их отзыву, так страшнее
Израиля и места нет.
- Вот видите, а к пиву все же сохранили сантимент.
- Не верю! - восклицает мой собеседник. - За Юркевича не ручаюсь, но
Фабрикант уж точно к пиву отношения не имеет - ни к здешнему, ни к