"Виктор Шендерович. Здесь было НТВ, ТВ-6, ТВС и другие истории" - читать интересную книгу автора

- Витя, - сказал он негромко. - Дед хочет Лужкова.
- О господи, - сказал я. - Точно? - спросил я чуть погодя.
Олег Борисович несколько секунд помолчал, давая мне возможность самому
осознать идиотизм своего вопроса. Что может быть точного в России, в конце
XX века, под руководством Деда?
- Пиши Лужкова, - напутствовал меня гендиректор и дал отбой.
Я позвонил Белюшиной - она ахнула - и мы приступили к операции.
Скальпель, зажим... Диалог, реприза... Через пару часов ЧВС был вырезан из
сценарного тела, а на его место вживлен Лужков. Когда я накладывал швы,
позвонил Добродеев.
- Витя, - негромко сказал он. - Только одно слово.
У меня оборвалось сердце.
- Да, - сказал я.
- Маслюков, - сказал Олег Борисович.
- Это п....ц, - сказал я, имея в виду не только судьбу программы.
- П....ц, - подтвердил гендиректор НТВ.
- А это точно? - опять спросил я. - Кто тебе сказал?
- Да я как раз тут... - уклончиво ответил Добродеев, и я понял, что
Олег Борисович находится там. Мне даже показалось, что я услышал в трубке
голос Деда.
Галлюцинация, понимаешь.
Я позвонил Белюшиной, послушал, как умеет материться она - и мы
приступили к новой имплантации. Лужков с ЧВСом были вырезаны с мясом.
Окровавленные куски текста летели из-под моих рук. Время от времени в
операционную звонил Добродеев с прямым репортажем о ситуации в Поднебесной.
- Лужков, - говорил он. - Лужков, точно. Или Маслюков. В крайнем
случае, Черномырдин.
К вечеру среды были написаны все три варианта.
В четверг утром Ельцин выдвинул Примакова.
Сценарист Белюшина уже не материлась, но и переписывать сценарий
больше не могла. Ее нежная психическая структура оказалась
неприспособленной к грубым реалиям Родины. Примакова в располосованный
сценарий я вшивал самостоятельно - и до пятницы (дня голосования в Думе)
молился за Евгения Максимовича всеми доступными мне способами.
Не то чтобы я мечтал о его премьерстве - просто очень хотелось
передохнуть.
Сильно передохнуть не получилось: телевидение втянуло меня с
потрохами. Не могу сказать, что это был мой личный выбор. Как по другому
поводу сказано у Довлатова: это не любовь, это судьба.
Первая программа "Итого" вышла в эфир 19 апреля 97-го года, и это
изменило мою жизнь довольно кардинально. Через какое-то время со мною
начали здороваться прохожие. Некоторые кивали совершенно автоматически, как
шапочному знакомому. Интеллигентные сограждане улыбались одними глазами.
Сограждане попроще брали за рукав и начинали общаться, преимущественно на
"ты". Совсем простые требовали, чтобы я с ними немедленно выпил - и обсудил
жизнь. Мысль о том, что мы незнакомы, не приходила им в голову, и в
каком-то смысле они были правы.
Не буду кокетничать: это неудобство - вполне посильная плата за
приязнь своего народа.
Пришлось привыкать и ко встречам с собственным именем в самых