"Виктор Шендерович. Здесь было НТВ, ТВ-6, ТВС и другие истории" - читать интересную книгу автора

неожиданных контекстах. Поначалу я обижался и даже звонил в редакции, но
потом плюнул - и виртуальный "Шендерович", окончательно отделившись от
меня, зажил своей собственной жизнью. Он эмигрировал в Америку и разводился
с женой, владел престижным московским клубом, говорил какие-то немыслимые
пошлости в интервью, которых я не давал, а однажды был госпитализирован с
сердечным приступом. Добрые люди сообщили об этом по телефону моей маме -
по счастью, как раз в тот момент, когда у мамы был я сам.
Наконец, в одно прекрасное утро, заглянув в интернет, я обнаружил там
висящий на пол-экрана анонс: "Шендерович обвиняется в убийстве испанки".
Покрывшись холодным потом, я щелкнул "мышью" - и через несколько секунд
выяснил, что речь идет об испанском хирурге Херардо Шендеровиче, зарезавшем
пациентку. Ну и однофамильцы у меня...

Как в анекдоте про Пушкина и Муму: женщину зарезал Херардо - а к
следователю позвали... В общем, я в очередной раз дописался. В одно
прекрасное апрельское утро 99-го года мне позвонили из московской
прокуратуры и попросили зайти.
Эту хохму я уже знал. Из-за "Кукол" меня допрашивали еще в девяносто
пятом, и признаться, я думал, что уже хватит. Но, как выяснилось, история
действительно движется по спирали.
На сей раз в дальнюю дорогу меня позвал депутат Государственной думы
коммунист Никифоренко. Этот государственный муж обратился к Генпрокурору
Скуратову с просьбой "рассмотреть коллективное письмо из г. Оренбурга о
телепередачах г-на Шендеровича, который частенько любит подменять сатиру
хамскими высокомерными оценками известных политиков страны, избегая
оскорблений в адрес Президента" (курсив мой - В.Ш.).
Коммунист Никифоренко знал, кому жаловаться - прокурору Скуратову,
после показа по РТР его досугов с проститутками только и оставалось, что
стать борцом с антинародным режимом. Но это - подробности, а спираль
исторического развития состояла в том, что весной 99-го отсутствие
оскорблений в адрес Президента России уже являлось обстоятельством,
отягчающим вину.
И опять - мою.
Тут следует вспомнить, что следующим хозяином Кремля в то время, по
всем раскладам, выходил Примаков. Евгений Максимович еще не был близко
знаком с творчеством Сергея Доренко и думал, что рейтинг - это то, что
растет. Коммунисты и особисты по такому случаю смелели день ото дня. В
похожей ситуации Хлестаков замечал чиновнику Землянике: "Помнится, вчера вы
были меньше ростом..." В сентябре 1991-го эти господа были счастливы уж
тем, что их не поднимают за шею вслед за их железным Феликсом, но к концу
десятилетия помаленьку начали снова входить во вкус, восстанавливая навыки
руководства страной.
Навыки восстанавливались быстро. Мерзости делались теперь не от
шальной коржаковской удали, а как положено - по многочисленным просьбам
трудящихся. Тут самое время перейти собственно к коллективному письму из
Оренбурга, которое сопроводил в прокуратуру бдительный слуга народа.
По части патриотизма это сочинение было исполнено на пять с плюсом,
чего не скажешь о правописании. Оно и понятно: озабоченному патриотизмом не
до подробностей родной грамматики.
"В одной из передач, - писали обиженные мною и Богом граждане, - одна