"Е.Шэн-Тао. А-фэн (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

своей тяжелой рукой. Била просто так, не сердясь.
Заплачет ли хозяйский ребенок, прольет ли А-фэн воду, возвращаясь от
колодца с полным ведром - за все девочка получала шлепки. А уж когда тетушка
причесывала А-фэн, орудуя в ее спутанных волосах деревянным гребнем, словно
граблями, девочка едва сдерживала слезы. Зато стоило тетушке отвернуться,
как румяное личико А-фэн озаряла улыбка. Брань и побои стали для А-фэн
такими же привычными, как сон и еда. Один случай, правда, я до сих пор не
могу забыть. Как-то после обеда тетушка чистила эмалированную кастрюлю.
Вдруг кастрюля выскользнула у нее из рук. Тетушка подняла ее и, трепеща от
страха, тщательно осмотрела со всех сторон, приговаривая для собственного
успокоения: "Ничего ей не сделалось!"
А-фэн в это время стирала. И вот она, не привыкшая размышлять, подумала
о справедливости. Не прерывая работы, она тихо сказала:
- Если бы я уронила, вы побили бы меня.
Даже шепота было достаточно, чтобы привести в движение руку тетушки.
- Вот тебе! Вот тебе!
А-фэн изо всех сил стиснула зубы, зажмурилась, из глаз хлынули слезы.
Она мужественно и стойко снесла побои. Мокрой рукой гладила там, где было
больно, с волос на лицо стекали капли воды, смешиваясь со слезами, но в
голос плакать она не омела. Я в это время сидел на стуле, возле меня стоял
мой трехлетний сынишка, глядя своими широко раскрытыми живыми глазенками,
как тетушка колотит А-фэн. Его личико выражало испуг, напряжение, желание
бежать прочь. Он отвернулся, положил ручонки мне на колени, обиженно выпятил
губку.
- Вот тебе!.. Вот тебе!..
Сынишка болезненно реагировал на каждый удар и в конце концов
расплакался, уткнувшись мне в колени. "Вот как сочувствуют друг другу
люди", - подумал я. Немного погодя А-фэн отправилась сушить белье, а тетушка
Ян, смеясь, сказала:
- Стоит ли из-за этого плакать, сынок?
Вернувшись, А-фэн занялась хозяйской девочкой и, заметив, что тетушки
Ян поблизости нет, весело запела песенку про зеленую лягушку-квакушку,
любимую песенку школьников.
На первый взгляд тетушка Ян могла показаться странной. Отчего же она
стала такой? Кое-что я знал из ее же рассказов.
Сын ее, будущий муж А-фэн, обучился плотничьему ремеслу, но рубанку и
топору предпочел игру в кости и вино. Однажды он проигрался, но платить было
нечем. Затеял драку и попал в полицию. Откупиться он, разумеется, не мог,
его избили. Как тетушка Ян ни сердилась, как ни тревожилась, - сделать
ничего не могла. Пришлось выручать сына. И она отнесла в полицию с таким
трудом накопленные скудные сбережения. Сын долго не мог оправиться, хворал,
мать выходила его. К ее просьбам не играть больше и усердно трудиться сын
оставался глух. Не прошло и трех дней, как ей сообщили, что он в игорном
доме. Мать побежала за ним, привела домой, стала рыдать... Такие случаи без
конца повторялись. Но злость тетушки Ян тотчас проходила, стоило ей увидеть
сына, и вместо того, чтобы его бранить, она частенько давала ему денег. Быть
может, горе и сделало тетушку несколько странной. Кто знает?
Два дня, пока тетушка ездила в город, ее работу выполняла А-фэн. Работа
у девочки спорилась, не то что при будущей свекрови, когда все валилось из
рук. А-фэн работала с радостью, труд приносил ей истинное наслаждение. В