"Люциус Шепард. Голос ветра в Мадакете (Авт.сб. "Ночь Белого Духа")" - читать интересную книгу автора

или разогревал свежемороженые блюда, но Сара Теппингер, его нынешняя
любовница, научила его готовить это блюдо, отчего Питер возомнил себя
таким умудренным холостяком, что продолжал стряпать). Хлеб с яйцом он
съел, стоя у окна кухни и наблюдая, как серые деревянные дома через улицу
проступают из сумерек, как темные растительные массивы распадаются на
отдельные кусты мирта и овечьего лавра с шеренгой японских сосен позади.
Ветер стих; судя по всему, весь день будет пасмурно, что Питеру пришлось
по душе. Сняв коттедж в Мадакете восемь месяцев назад, Питер узнал, что
упивается скверной погодой, что неистовство стихий и хмурые небеса питают
его воображение. Здесь он уже дописал один роман и собирается задержаться
до окончания второго. А глядишь - и третьего. В самом деле, какого черта?
В общем-то возвращаться в Калифорнию особо и незачем. Питер открыл воду,
чтобы вымыть посуду, но от мыслей о Лос-Анджелесе ему расхотелось быть
умудренным. А ну ее! Пусть себе тараканы плодятся. Натянув свитер, он
сунул блокнот в карман и вышел на холод.
Порыв ветра налетел из-за угла коттеджа, словно специально дожидался
Питера; нос и щеки сразу заледенели. Питер уткнул подбородок в грудь и
повернул налево, зашагав по Теннесси-авеню в сторону мыса Смита, мимо
обшитых серыми рейками домов с четырехугольными досками над дверями,
объявляющими миленькие названьица, вроде "Морской лачужки" или "Зубастых
акров" (как окрестил свою дачу дантист из Нью-Джерси). Только-только
приехавшего на Нантакет Питера весьма позабавил тот факт, что все строения
на острове - даже склад фирмы "Сирс, Робак" - обшиты серыми рейками, и он
написал своей бывшей супруге длинное, полное юмора примирительное письмо о
рейках, о всех чудаковатых типах и прочих странностях местной жизни.
Бывшая супруга письмо ответом не удостоила, и упрекать ее тут не за что -
если учесть, как поступил с ней Питер. В Мадакет он переехал якобы в
поисках уединения, хотя правильнее было бы сказать, что он бежал прочь от
руин собственной жизни. Он вел богемный образ жизни, был вполне доволен
своим браком, кропая сценарии детской передачи для Пи-би-эс, когда вдруг
страстно влюбился в другую женщину, со своей стороны состоявшую замужем.
Дошло до совместных планов и обещаний, в результате чего Питер покинул
жену, женщина же - ни разу не обмолвившаяся о муже добрым словом - вдруг
порешила соблюсти супружескую клятву, так что Питер остался в одиночестве,
чувствуя себя круглым дураком и подлецом одновременно. Впав в отчаяние, он
попытался бороться за нее, но потерпел неудачу, попытался возненавидеть,
но и в этом не преуспел, и в конце концов отправился в Мадакет, питая
надежду, что смена обстановки скажется на чувствах - либо его, либо ее.
Случилось это в сентябре, сразу после исхода отпускников; уже наступил
май, и, хотя холода еще держатся, дачники начали помаленьку просачиваться
обратно. Но чувства остались прежними.
Двадцать минут энергичной ходьбы привели его на вершину дюны с видом на
мыс Смита - песчаный бугор, выдающийся в море ярдов на сто, с тремя
крохотными островками, выстроившимися за ним в ряд; ближайший из них был
отделен от мыса ураганом, но будь он еще частью мыса, то вместе с Угревым
мысом, расположенным в трех четвертях мили подалее, придавал бы западной
оконечности суши вид крабьей клешни. Далеко в море луч солнца, пробившийся
сквозь пелену туч, зажег верхушки волн ослепительным сиянием, словно на
воду излился поток свежих белил. Чайки кружили над головой, взмывая вверх
и сбрасывая морских гребешков на прибрежную гальку, чтобы разбить