"Люциус Шепард. Прогулка по Саду" - читать интересную книгу автора

прочитал показания на дисплее руки. "Передозировка", сказала она.
"Кто это?", спросил Уилсон.
"Гэри Баскнайт."
Уилсон помнил его по тренировкам. Василиск, называл он себя. Продолжая
выращивать клочок души против навязанных правил. Здоровенный, мускулистый
парень из Тампы. На шее татуировка смеющегося черепа. Уилсон, сам без
татуировок, задумался, не сделать ли такую же. Он посмотрел кусочек
мультика. Сильвестр преследовал птичку Твити, завернул за угол дома и со
скрипом тормозов остановился, когда увидел, что Твити парит перед ним. Он
двумя лапами попытался схватить птичку, но Твити порхнул вверх, и Сильвестр
промахнулся. Он сделал еще попытку, и еще. И еще. Каждый раз птичка Твити
порхала выше, теряя в процессе одно-другое желтое перышко, однако не
подвергаясь более серьезным повреждениям, продолжая парить почти в пределах
досягаемости. Сильвестр не замечал, что когда он хватает и промахивается, то
поднимается все выше и выше над полом. Наконец, он заметил - о-хо-хо! - и
понял, что летать-то не умеет. На морде у него появилось озадаченное
выражение. Потом он упал, оставив в полу дыру в форме распластанного кота.
Клип начался снова. Уилсон никак не мог отделаться от банального уродства
этого зрелища, этой ярко раскрашенной анимации нескольких секунд криков Уф!,
и Бац!, и Трах!, вставленных в камуфляжный боевой скафандр, от зрелища
человека, редуцированного к посмертному высказыванию потокового видео. Он
также не мог связать эту глупую, но тем не менее в чем-то зловещую мультяшку
с тем угрюмым козлом, каким прикидывался Баскнайт, да, фактически, и был.
Выбор Баскнайтом своего защитного экрана можно было рассматривать, как и его
самого, как сделанный впопыхах, но, возможно, это был Баскнайтов способ с
треском уйти из мира, возможно он сознавал, каким тривиальным покажется всем
его найденное тело. С другой стороны, возможно, что клип воплощал
абсурдистский взгляд на жизнь, который он скрывал от своих коллег,
большинство из который воспринимали его, как обладающего зверским аппетитом
и угрюмым сознанием зверя, загнанного на охоте.
ГРоб толкнула его локтем и Уилсон взглянул вверх и увидел, что она
показывает на Бакстера, который уселся среди цветов примерно в двадцати
ярдах. "Баксман?", позвал он.
"Не подходите ко мне", сказал Бакстер. "Не подходите, я вас испачкаю."
ГРоб положила ладонь на руку Уилсона и сказала: "Оставь его", но он
стряхнул ее руку и сказал: "Бакстер, это полная бредятина!"
"Уходите", сказал Бакстер.
"Это все, что от меня хочешь? Уйти? После всего, что мы прошли вместе?"
Молчание.
"Поговори со мной, Бакстер!"
"Дьяволы прорвались в мир, мужик. Куда нам идти? Дьяволы теперь
повсюду."
Разозленный, Уилсон не смог найти слов для выражения того, что
чувствовал.
"Война закончена, мужик", сказал Бакстер. "Я отваливаю."
"Бакстер, черт тебя побери!"
"Я с тобой, мужик, я слышу, что ты говоришь. Но тепе надо уходить. И
прямо сейчас."
Он говорил страшно неразборчиво, почти непонятно, и Уилсон из этого
понял, что слишком поздно спорить, что его собственные слова, если он сможет