"Люциус Шепард. Кольт полковника Резерфорда" - читать интересную книгу автора

одет в день убийства: нижняя рубаха и брюки с подтяжками. В руке он держал
кольт, предусмотрительно упрятанный в кобуру, чтобы она не подумала, будто
он хочет причинить ей вред. Мягкий оранжевый свет исходил от лампы на ночном
столике, абажур которой имел форму продолговатых стеклянных листьев,
заключенных в свинцовый оклад; на постели поверх покрывала, за пологом
москитной сетки, в зеленом шелковом халате лежала Сьюзен, погруженная в
чтение. При виде полковника черты ее лица как будто начали расплываться; она
слабым голосом сказала: "Нет" - и вновь уткнулась в книгу.
Невзирая на этот протест, полковник откинул сетку, присел на край
постели и негромко, словно боясь ее потревожить, произнес: "Я хочу быть с
тобой". Голос его дрожал от волнения. Сьюзен зажмурила глаза:
- Ради бога...
- Я больше так не могу, Сьюзен, - продолжил он. - Я люблю тебя, ты мне
необходима.
Она изменила положение книги так, чтобы прикрыть ею свою грудь, и
медленно покачала головой.
- Нам надо продвигаться вперед, - сказал он. - Я признаю, что был к
тебе невнимателен...
- Невнимателен? - У нее вырвался судорожный смешок. - Ты полагаешь, что
был невнимателен?
- Да, - сказал он. - Невнимание лежит в основе всего. Это оно,
невнимание, породило... - ему потребовалось немалое усилие для того, чтобы
выдавить из себя это слово как болезненное напоминание о прошлом, -
жестокость. Да, я признаю, что поступал жестоко. Я долго не мог понять
причину такого поведения, и только сейчас до меня дошло, что я тебя боялся.
Она посмотрела на него удивленно и недоверчиво: губы полуоткрыты, в
голубых глазах странный блеск. У полковника сложилось впечатление, что она
его не узнает или - на что он очень надеялся - видит его в новом,
неожиданном для нее свете.
- Я всегда был чересчур сдержанным, - сказал он, опустив голову. - Я
боялся... сближения, думал, ты перестанешь меня уважать, если не будешь
видеть во мне Полковника Резерфорда. - Он произнес звание как имя
собственное. - И еще я боялся, что, однажды выбравшись из этой оболочки, я
уже не смогу в нее вернуться и потеряю уважение окружающих. - Он сжал руку в
кулак и приложил его к своему виску. - Мне больно об этом думать. Как я мог
так высоко ценить столь жалкое сокровище - чье-то там уважение? Сейчас оно
для меня ничего не значит. Все, что мне нужно, - это твое прощение и твоя
любовь.
При слове "любовь" удивленное выражение ее лица сменилось каменной
маской.
- Я тебя ненавижу! - сказала она свирепым ведьмовским шепотом. - И как
только ты смеешь подходить ко мне с такими речами?! О боже!
У полковника сдавило грудь, в глазах поплыли полосы тумана, но он взял
себя в руки и сказал:
- Хорошо. Если ты меня ненавидишь... возьми. - Он вынул кольт из кобуры
и положил его на постель. - Возьми и прикончи меня. Я больше так жить не
могу.
Долгую минуту она с вожделением смотрела на кольт; потом подняла взгляд
на полковника и снова перевела его на оружие.
- Бери, - сказал он.