"Люциус Шепард. Закат Луизианы" - читать интересную книгу автора

проснулось. Вряд ли это просто так. Забавно. - Белки ее глаз сияли в
полутьме. - Ты бы сказал что-нибудь, а то я начинаю чувствовать себя дурой.
- Я не знаю, что сказать.
- Ты никогда раньше не испытывал влечения к женщине?
- Такого - нет.
Она взяла руку Мустейна, провела большим пальцем по костяшкам его
пальцев. Цикады стрекотали в высокой траве хором протяжных скрипучих
голосов. Ветер усилился, зашумел. Мустейну послышались обрывки живой мелодии
в шуме ветра, переборы неистовой гитары, переливы аккордеона.
- Пойдем в дом, - сказала Вайда. - Что толку в разговорах.

7
Перед рассветом

Обычно Вайда занималась любовью, чтобы защититься от разъедающего душу
чувства неуверенности. Она умела пользоваться своим телом, получая
наслаждение от близости. В обычных обстоятельствах, с обычными партнерами -
с мужчинами, к которым она обращалась за утешением, - занятия сексом
превратились в исполненное животной силы упражнение, призванное сгладить
острые углы действительности. Но в ту ночь она имела дело с Джеком, с
Формой, которая жила в нем и вдохнула истинную страсть в любовный акт. Она
по-кошачьи прогибала спину, одержимая желанием отдаться целиком и не столько
получить, сколько доставить наслаждение. Она стискивала обеими руками
поперечину медной спинки кровати, покуда та не начала жалобно скрипеть. Она
ритмично двигала бедрами и чувствовала свое тело будто наполненным горячим
маслом, принимающим под прессом разные образы. Ее стоны сливались с
протяжными стонами ветра с Залива, выдувающего из хижины, как из деревянной
дудки, рыдающие ноты. Потом, лежа в темноте рядом с Джеком, она поняла, что
теперь ей ничего не грозит, что любовь достаточно глубоко проникла в сердца
обоих, чтобы освободить ее от власти Марша. Все знаки предвещали только
хорошее. Ветер сотрясал хижину, и картинка Нерукотворного Спаса, висевшая на
стене в спальне, сильно покосилась вправо, но не упала, удержанная на месте
таинственной силой изображения. Стоявшая на холодильнике стеклянная посуда
нежно вызванивала прерывистую мелодию; пес прогавкал три раза, словно
извещая о перемене, которую чувствовал, но не понимал. Окно над кроватью,
разделенное крестом рамы, напоминало блок почтовых марок - темно-синие
прямоугольники с одинокой белой звездой в верхнем углу - и свидетельствовало
о единстве человеческой воли и божественного замысла.
Джек приподнялся на локте, заглянул ей в глаза и спросил:
- Не хочешь сказать, о чем ты думаешь?
- Ни о чем таком особом. Просто мне хорошо... спокойно. - Густая тень
лежала на его лице; она подняла руку и взъерошила ему волосы. - А ты о чем
думаешь?
- О сотне разных вещей.
- Например?
- Ну... - Он помолчал. - Я пытаюсь понять, что ты за человек.
- Для этого потребуется время... нам обоим. Но мы уже положили начало,
а это самое сложное. Что еще?
Он снова помолчал, потом сказал:
- Я влюбляюсь в тебя. И не понимаю этого.