"Люциус Шепард. Лишь частично здесь" - читать интересную книгу автора

- Не знаю. За курсовик мне поставили тройку. Одна из пар начинает
плясать; мужчина, все еще не снявший пальто, машет локтями и медленно
приседает, а женщина стоит на одном месте, по-рыбьи плавно виляя бедрами.
Пародийный танец Пинео был более грациозным. Глядя на них, Бобби вдруг
представляет бар пещерой, а посетителей дикарями со свалявшимися волосами,
одетыми в звериные шкуры. Фары проносящихся за окнами автомобилей подобны
метеорам, прорезающим первобытную ночь. Песня заканчивается, друзья
танцевавшей пары разражаются аплодисментами, когда эти двое направляются
обратно к сдвинутым столам. Но тут из динамиков музыкального автомата
грохочет вступительный рифф хендриксовской версии "Сторожевой башни"2, и
они снова пускаются в пляс, а остальные пары присоединяются к ним с
бокалами в руках. Женщины бешено трясут распущенными волосами и грудью,
мужчины грузно прыгают. Нелепое сборище обдолбанных дикарей.
Атмосфера в баре больше не устраивает Бобби. Слишком много шума и
сумятицы. Он втягивает голову в плечи, пытаясь отгородиться от звуков
музыки и жизнерадостной болтовни, и на мгновение сознает, что реагирует на
происходящее неадекватно, что крохотный черный демон негативной эмоции
уселся у него между лопаток, запустил свои когти глубоко в позвоночник,
расправил перепончатые крылья, - и он покорно подчиняется его воле, словно
марионетка. Когда он встает, Алисия удерживает его за руку:
- Мы увидимся завтра?
- Несомненно, - говорит Бобби без особой уверенности; он подозревает,
что по возвращении домой она начнет ругать себя за то, что допустила этот
момент частичной близости, это негигиеничное вторжение в свою безупречную
жизнь, полностью посвященную карьере. Она перестанет ходить в бар и начнет
искать спасения на вечерних курсах при школе бизнеса, чтобы пополнить свое
резюме. В один грустный воскресный вечер несколько недель спустя она с
благодарностью вызовет в памяти его образ, усаживаясь на включенный
вибратор.
Бобби роется в бумажнике в поисках пятидолларовой банкноты, на чай
Роману, и замечает, что Пинео глядит на него с неподдельной ненавистью. Так
на вас смотрит злейший враг перед тем, как загнать пару патронов в свой
дробовик. Пинео еще несколько мгновений испепеляет Бобби взглядом, а потом
отворачивается и снова погружается в глубокие размышления над своей кружкой
пива, сгорбив плечи, опустив голову. Похоже, они с Мазуреком находятся в
плену одних и тех же злых чар.
Бобби просыпается за несколько минут до начала своей рабочей смены. Он
звонит на работу, предупреждает, что опоздает, потом снова ложится в
постель и задумчиво смотрит на большое оранжево-коричневое пятно,
превратившее потолок в подобие географической карты. Вся эта история с
Алисией... это ненормально, думает он. Трахаться они не будут, это ясно. И
не только потому, что она так сказала. Он не может представить, что идет к
ней в изысканно обставленную квартиру, словно сошедшую с картинки модного
журнала, а равно не может представить Алисию в своем гадюшнике; и ни одному
из них не приспичило настолько, чтобы бежать в отель. Бред какой-то, просто
уму непостижимо. Они дурью маются, вот и все. Мучают себя с извращенным
сладострастием. Она печальна, потому что пьет, чтобы быть печальной, оттого
что пьет, чтобы быть печальной. Потому что боится, что чувства, которых она
не испытывает, и есть подлинные чувства. Типичная постмодерновая
манхэттенская чепуха. Скорбь как форма самоощущения. И теперь он туда же.