"Томас Шерред. Неоцененная попытка [NF]" - читать интересную книгу автора

перебрался туда, а блондинка приступила к своим будничным обязанностям,
сводившимся к чтению любовных романов да отваживанию торговцев и
коммивояжеров. Сам я отправился в Голливуд.
С неделю я копался там в картотеке Отдела подбора киноактеров, пока
выискал то, что нужно. Однако пришлось еще месяц убить на завязывание
нужных знакомств, закулисные переговоры и даже взятки, чтобы получить
напрокат хорошую камеру для цветной съемки. Свалив эту гору с плеч, я
вернулся в Детройт; одновременно из Рочестера на грузовике прибыла
киноаппаратура, цветная пленка и фотокассеты. Итак, все было готово.
Отмечали мы тот день торжественно. Поплотнее задернули шторы и
откупорили одну из заранее припасенных бутылок шампанского. На нашу
блондинку-секретаршу, служебные обязанности которой пока что заключались в
приемке бандеролей, ящиков и коробок, это явно произвело впечатление.
Бокалами для вина мы не обзавелись, но это нас не смущало. Однако мы были
слишком взвинчены и осушили всего одну бутылку, а остальные отдали
блондинке и отпустили ее домой. Когда она ушла - как мне показалось,
разочарованная, что так славно начатая вечеринка слишком рано кончилась, -
мы заперли входную дверь, перешли в студию, закрылись на ключ и приступили
к делу.


Как я уже упоминал, окна у нас в студии были замурованы. Выкрашенные
тускло-черной краской стены и высокий потолок придавали ей строгий, но
отнюдь не мрачный вид. Посреди студии стояла кинокамера, заряженная
цветной пленкой. Аппарат Майка был сдвинут в сторону, готовый проецировать
изображение на торцовую стену. Не совсем _на_ стену, конечно, ведь
воспроизводимые прибором объемные изображения возникают в воздухе, как бы
в точке, где скрещиваются лучи двух прожекторов. Майк откинул крышку, и в
слабом свете контрольных приборов я увидел его силуэт.
- Ну что? - выжидающе спросил Майк.
Мое самочувствие в тот миг было отменным, чему немало способствовал
туго набитый бумажник.
- Командуй парадом, Майк, - отозвался я.
Щелкнул переключатель. И вот перед нами возник юноша - он умер двадцать
пять веков назад, но казался таким живым, что его хотелось потрогать.
Александр. Александр Македонский.
Я позволю себе подробно рассказать о первой нашей кинокартине. Думаю,
мне никогда не забыть тех первых полутора лет. Вначале мы как бы прожили
вместе с великим полководцем всю его жизнь, от начала и до конца.
Пропускали, конечно, всякие мелочи, проскакивая порою несколько дней,
недель и даже лет. Случалось, мы теряли его или обнаруживали, что он
переместился в пространстве. Тогда нам, как артиллеристам, берущим цель в
вилку, приходилось то возвращаться назад, то прыгать во времени вперед,
пока он не отыщется вновь. Опубликованные жизнеописания помогали нам лишь
изредка: поразительно, до чего искажена его биография. Я часто задумываюсь
над тем, отчего знаменитости обрастают легендами. Ведь их жизнь сама по
себе не уступит выдумке ни увлекательностью, ни мерзостью. Но, к
сожалению, мы были вынуждены придерживаться общепринятой исторической
версии. В противном случае каждый профессор-историк от души похихикал бы
над нами. Такой риск был не для нас, особенно на первых порах.