"Юрий Шестов. Утро" - читать интересную книгу автора

муку, шрот, соль, мел и много чего ещё. Я до сих пор не знаю, действительно
ли коровам или домашней птице нравится подобная смесь. Хотелось бы верить
что да, но почему-то берёт сомнение. Хорошо бы когда-нибудь поговорить на
эту тему с коровой. У свиней, уверен, претензий нет, а птице я не доверяю -
не хватает солидности, и уж очень много в них стадных инстинктов. Корова,
судя по-внешнему виду, хоть и туго, но думает. А значит какое ни на есть, но
своё мнение имеет.
Хотя основная моя работа была на разгрузке, иногда я нагружал вагоны
уже готовым комбикормом. Грузить было намного легче, потому что комбикорм
большей частью сам сыпался в вагоны через широкие трубы вставляемые в
верхние люки. Работа сводилась к установке ограничительных щитов и
перекидыванию комбикорма куда он не попадал самотёком, главным образом в
торцы вагона. Более тяжёлый свиной комбикорм обеспечивал нужный тоннаж без
особых усилий. Лёгкий птичий комбикорм приходилось "забивать" под самую
крышу, ползая по-пластунски с большим совком, называемым "плицей". Иначе
вагон могли вернуть из-за недовеса.
За исключением соли всё остальное, что приходилось разгружать, нещадно
пылило. Многое издавало выворачивающие наизнанку запахи. Я живо припоминаю
момент, когда мы летом открывали вагон с мясо-костной мукой. Летом в Сибири
температура бывает под сорок градусов. Можете вообразить, что за одуряющий
запах и какая температура были в раскалённом на солнце вагоне.
Завод располагался на дальней глухой окраине Омска, а я жил на
противоположном конце. Город вообще интересен тем, что весьма вольготно
раскинулся по обе стороны Иртыша, на ту пору в основном по правому берегу.
Из-за удалённости и тяжёлых условий рабочих на заводе не хватало, особенно
на выгрузке. Поэтому брали кто подворачивался, никому не отказывая. Основной
состав был местные жители да бывшие уголовники с несколькими судимостями.
Почему-то у них были проблемы с трудоустройством в другие места. Завод
работал круглосуточно, в три смены. С утра я ходил в школу, так что мне
доставались вечерняя и ночная смены. На воскресенье дневная смена выпадала
редко, но когда это случалось, я всегда чувствовал какое-то праздничное
настроение.
Как я уже упоминал, мне было четырнадцать лет, а работать я мог с
шестнадцати, и то только по шесть часов. В отдельных случаях разрешалось
брать на работу пятнадцатилетних, но нужны были разрешения от отдела
народного образования или какой-то комисси - не помню. Но тогда мне пришлось
всё это изучить, пока удалось найти работу. В один прекрасный день я
появился в отделе кадров комбикормового завода. Шансы найти работу к тому
времени упали практически до нуля. Этот был один из последних, поэтому я шёл
ва-банк. Для начала грубовато и нахально осведомился, нужны ли рабочие. В
ответ женщина средних лет дотянулась до полки, вытянула оттуда лист, как
оказалось анкета, и начала её заполнять. Я не верил своему маленькому
счастью и всё время ждал какого-нибудь подвоха. Но пока всё шло как по
маслу.
Был момент, когда она видимо заколебалась. В графу "Возраст" уже была
её рукою вписана цифра восемнадцать. Хотя я и был ростом под метр
восемьдесят, на восемнадцать никак не тянул. Но именно так было сказано в
лежащей перед ней справке об освобождении из мест лишения свободы. Старший
приятель оставил мне её на память. Произошло это во время его краткого
приземления в родных краях, между освобождением из зоны общего режима и