"Юрий Шестов. Утро" - читать интересную книгу автора

как-то ловко схватил его за грудки, блокировав ему правую руку, и нанёс два
сильных удара по лицу.
Кровь пошла обильно и сразу. Я содрогнулся. Сквозь разбитый рот
послышался мат. Колька отчаянно рванулся, но отец держал крепко.
- "Я тебя, Коля, по-хорошему прошу - верни дрова на место. Иначе не
обижайся, я тебя предупредил", - в моей шестилетней голове понятие "хорошо"
лихорадочно осваивало новые, доселе неведомые горизонты. Снова мат и попытка
вырваться. Отец нанёс ещё удар.
- "Успокойся. Так ты понял или дальше объяснять?" - отец за всё время
не повысил голоса, но говорил жёстко, раздельно произнося слова.
Похоже, Колька начал понимать что так или иначе придётся согласиться.
Утвердительно кивнул головой. Отец перестал держать Кольку. Отступил два
шага назад, продолжая быть наготове и наблюдать за ним. Убедившись, что
сюрпризов не ожидается, он повернулся и подошёл ко мне. Мы вернулись к
оставленной возле бревна пиле. По пути подошли к реке. Отец шагнул на
гранитный камень, лежащий наполовину в воде, присел чтобы омыть руку.
Казанки немного кровоточили.
- "О зубы", - сказал отец, заметив что я смотрю на руку, - "Для таких
воспитательных бесед добрые люди кастеты надевают". Он подмигнул мне:
"Ничего, привыкнешь. Никуда от этих делов не денешься. Оно думаешь мне
интересно чужие рожи расквашивать. Навоевался. Досыта." Отец был двадцать
третьего года рождения, и в армию его забрали накануне войны.
На следующий день рано утром я побежал в овражек, где раньше были наши
брёвна. Неряшливой кучей они лежали на прежнем месте. Я быстро просмотрел их
и не обнаружил суковатой осины, которую сам приметил на крохотном островке
посередине Иртыша. Тут же побежал на работу к отцу, рассказывать о пропаже.
Узнав результаты инспекции, отец рассмеялся: "Не мелочись. Это он себе
премию выписал. За зубы". Мне было очень жалко моё бревно. Я разглядел его
чуть ли не за километр, и потом мы раскачивали ствол чтобы комель вышел из
ила. И всё же где-то в глубине души я понимал, что теперь мою осину можно
вернуть только через Колькин труп. Это была грань, за которой речь шла уже
не о дровах.

***

В детский сад я не ходил, и до школы был предоставлен самому себе. Дел
было много. Столько интересного случалось кругом! Меня заносило далеко.
Однажды я прослышал, что где-то в Захламино есть магазин, в котором продают
этикетки для спичечных коробков - я их собирал. Это была бывшая деревня на
север от Омска, на правом берегу Иртыша. И вот я отважно отправился за
тридцать километров, надеясь, по-видимому, что язык доведёт. Два ориентира
были известны - Захламино и магазин где продают этикетки. Этого казалось
достаточно. Но город оказался таким большим, что в первый момент я смутился.
Столько людей сразу в одном месте я не ожидал. В городе была весенняя
оттепель. Мои валенки вскоре промокли. Я расспросил человек тридцать, прежде
чем добрался до цели. Женщины слишком живо интересовались, как это я один в
такую даль направляюсь. Поэтому стал расспрашивать мужиков, выбирая тех кто
казался мне попроще. Самое интересное, что я таки нашёл магазин, купил
этикетки, но в запале истратил в магазине все деньги.
На первом троллейбусе я проехал две остановки, потом кондуктор меня