"Юрий Шестов. Утро" - читать интересную книгу автора

проворнее, и их поголовье не пострадало. Я, правда, нисколько не огорчился -
во время охоты нашёл двух ёжей и в майке принёс домой эти фыркающие
игольчатые клубки.
Одноклассники принялись порицать меня - в кои-то веки они могли
выступить в роли носителей истины. В моих владениях упрёки звучали смешно и
нелепо. Школьная жизнь для меня была уже далеко, так что я начал довольно
воинственно их выпроваживать. Помявшись, один из них попросил стрельнуть из
лука. Я разрешил. Потом и остальные захотели. Я тоже дал. Они потрогали
наконечники стрел, уважительно сказали: "Настоящие".
Так я и боролся все первые четыре года за свою свободу. Из школы я
уметался мгновенно, ни на секунду не задерживаясь после звонка. Так
называемые внеклассные мероприятия тяготили меня. Отец вольно или невольно
помогал в этой борьбе. В конце третьего класса меня приняли в пионеры. Я
пришёл домой в приподнятом настроении. Нас водили в ресторан, где дали
газировки в фужере на высокой ножке и пирожное. Фужер я нечаянно разбил.
Попросил у официантки совок и веник, сказал что сам уберу. Она зло
посмотрела на меня и сказала что обойдётся без сопливых.
Отец сидел и шил что-то на швейной машинке "Зингер" с ножным приводом,
быстро перекидывая ткань и застрачивая её. Весёлое стрекотание машинки
взмывало и опадало, как будто ласковые волны играли с прибрежным песочком.
Рядом сидел дядя Петя, его приятель. Став в дверном проёме, я сказал: "Меня
в пионеры приняли". Отец мельком глянул на меня и как бы между делом бросил
дяде Пете: "Вот, павликов морозовых воспитывают", - дядя Петя поддакнул, и
они продолжили свой разговор.
Я призадумался. По опыту я знал, что отец зря не говорит. Он был для
меня куда больший авторитет, чем все учителя. Павлик Морозов уже раз перешёл
дорогу, и мне не нравился. Я представлял, как он бежит к милиционерам и
доносит на отца. Там, где я жил, к милиционерам относились, мягко говоря,
без любви. А уж закладывать своих считалось последним делом. Если бы жителям
нашего посёлка доверили выбрать самое фантастическое творение всех времён и
народов, то Дядя-Стёпа-Милиционер легко снискал бы лавры победителя. Эта
невзрачная сказочка для перекашивания детских мозгов как маленьких побила бы
всех своих собратьев, включая религиозные учения и "Приключения капитана
Врунгеля".
Перед вступлением в пионеры учительница читала всему классу книжку о
Павлике. Прочитав, начала спрашивать ребятишек, как поступили бы они на его
месте. Ребятишки заверяли её, что, мол, конечно они поступили бы как Павлик.
Очередь отвечать приближалась ко мне. Я мучился. Сдавать своего отца я не
собирался. Надо было придумать ответ, чтобы она отстала. В конце концов я
сказал: "Мой отец не крал зерно". Учительница настаивала: "Ну а если бы так
случилось, что бы ты сделал?" Я упрямо повторил: "Мой отец не крал зерно".
Она недовольно стала спрашивать следующего. Энтузиазм погас. Ребятишки
отвечали без огонька. Серёга Сорокин, удалой во всём, кроме учёбы, ответил
моими словами. Вова Федотов долго мычал, покрылся красными пятнами, но
учительница так и не смогла выбить из него что-нибудь вразумительное. Вова
ко мне относился уважительно за то что хорошо учусь - самому ему учёба
давалась нелегко. А мне нравились его прямота и спокойное, мужиковатое
упорство в учёбе. После этого случая наши взаимные симпатии укрепились. Я
частенько помогал - объяснял непонятные ему уроки.
Серёга был примечательной личностью. Бывают такие пареньки, у которых,