"Франк Шетцинг. Стая " - читать интересную книгу автора

как бы им полакомиться здешней рыбкой. Вроде бы Уканьян ни при чём, но
виноватым себя чувствовал. Как будто это он повытаскал из моря миллионы тонн
тунца и скумбрии.
Ему было 28 лет, и он был из последних.
Пятеро его старших братьев уже давно работали в Лиме. Они считали его
дурачком - за то, что исправно выходил в море на лодке - предшественнице
сёрфинговой доски, чтобы в опустошённых прибрежных водах поджидать скумбрию
и бонито, которые давно уже не появлялись. Братья внушали ему, что жизнь в
мертвеца не вдохнёшь. Но то была жизнь его отца, который почти до семидесяти
лет каждый день ходил в море. Недавно старый Уканьян перестал рыбачить.
Лежал дома, заходясь в кашле, лицо покрывалось пятнами, и, кажется, терял
рассудок. Хуан Наркисо вбил себе в голову, что пока он ловит рыбу, старик
будет жив.
Предки Уканьяно - индейцы юнга и моче - тысячу лет ходили в море на
тростниковых лодках, задолго до прихода испанцев. Они населяли побережье с
севера до теперешнего города Писко и снабжали рыбой столицу Чан-Чан. Тогда в
здешних местах было много болот с пресноводными родниками. Тростника росло
видимо-невидимо, из него и по сей день рыбаки по старинке плели свои лодки.
Вязание лодок требовало душевного покоя и сноровки. Конструкция была
выверена веками. Трёх-четырёхметровой длины, с высоким острым носом, лёгкая
как пёрышко плетёнка была практически непотопляемой. В прежние времена они
тысячами бороздили здешние воды - и даже в худшие дни рыбаки не возвращались
без богатого улова, о каком теперь можно было только мечтать.
Болота пересохли, тростник исчез.
Ну, хоть Эль-Ниньо был предсказуем. Раз в несколько лет под Рождество
холодные воды течения Гумбольдта вдруг согревались оттого, что не дули
пассаты, из воды исчезало пропитание для скумбрии, сардин и бонито, и рыба
уходила. Предки Уканьяно из-за Рождества прозвали этот феномен Эль-Ниньо,
что значит "Христос-младенец". Иной раз "Христос-младенец" ограничивался
лёгким нарушением природного порядка, но раз в четыре-пять лет он насылал на
головы людей кару небесную, словно желая стереть их с лица земли. Бури,
ураганы, ливневые дожди и смертоносные селевые потоки уносили сотни жизней.
Эль-Ниньо приходил и уходил, так было всегда. Подружиться с ним было нельзя,
но договориться можно. Раньше. Однако с тех пор, как тихоокеанские богатства
выгребли тралами, в ненасытные пасти которых вошло бы по дюжине реактивных
самолётов, молитвы больше не помогали.
А может, думал Уканьян, мы не с тем святым связались. Не может он
справиться ни с Эль-Ниньо, ни с рыболовецкими компаниями, ни с
государственными лицензиями.
Раньше, думал он, у нас в Перу всем заправляли шаманы.
Уканьян слышал, что археологи раскопали в древнем доколумбийском храме
близ города Трухильо, прямо за пирамидой Луны, девяносто скелетов - мужчин,
женщин и детей. Все они были заколоты. Это жрецы принесли их в жертву, чтобы
замолить безумное наводнение 560 года, - и Эль-Ниньо ушёл.
Кого принести в жертву теперь, чтобы остановить браконьерство?
Уканьян содрогнулся от собственных мыслей. Ведь он был христианин. Он
поклонялся Христу, он поклонялся Сан Педро - святому Петру, покровителю
рыбаков. Он не пропускал празднования дня Сан Педро, когда по деревням
возили на лодке деревянного святого. Утром все шли в церковь, а вечером
разводили языческие костры. Что делать, шаманизм был неискореним.