"Тарас Шевченко. Близнецы (Укр.)" - читать интересную книгу автора

главою. Это соборный храм прекрасной, грациозной, полурококо,
полувизантийской архитектуры, воздвигнутый знаменитым анафемой Иваном
Мазепою в 1690 году. Другая же темная деревянная башня с плоской
осьмиугольной крышей полуотделяется от серенького фона. Это Успенская
церковь, прославленная в 1654 году принятием присяги на верность
московскому царю Алексею Михайловичу гетманом Зиновием Богданом
Хмельницким со старшинами и с депутатами всех сословий народа украинского.
Далеко за городом синеют высокие днепровские горы.

Геральдический дуб11 дома Сокиры не восходит до баснословной вышины и
насажден в темной дворянской дуброве дедом Никифора Федоровича Карпом
Сокирою, голштинцем, возвратившимся из Петербурга после кончины императора
Петра III12, - не по примеру прочих голштинцев наг и гладен, - а с
порядочным мешком голландских червонцев, с чином гвардейского ротмистра и
с правом потомственного дворянина. Возвратясь в свой родной Переяслав, он,
к его великой радости, беспрепятственно женился на дочери тогдашнего
полковника Переяславского, цыгана Иваненка, и получил за женою в приданое
хутор со всеми угодьями и несколькими сотнями пахотной и луговой земли на
берегах речки Альты.
Через год же или через два оставил свою молодую жену и годовалого сына,
записался портупей-майором13 в себулдинцы и ушел с полком за пределы
Малороссии. Вскоре начали себулдинцев обращать в регулярные войска, чему
не мало сопротивлялся и майор Сокира, за что с прочими супротивниками и
был казнен в четырех городах, на четырех площадях в один день; право же
дворянства было оставлено его малолетнему сыну. Так трагически кончил свою
карьеру насадитель родословного дуба дома Сокиры - Карпо Сокира,
голштинец.
Юный Федор Сокира, оставшися единственным наследником прав и состояния
отца и единственным сыном чадолюбивой матери, оказался порядочным
мальчиком, несмотря на заботливость нежной матери. Он изрядно выучился
читать печать церковную и гражданскую, письму и благозвучному церковному
пению, и всему этому выучил его добронравный соборный дьяк Степан
Перепелыця, невзирая на все увещевания нежнейшей матери.
В то счастливое время, хотя дворяне и не находили надобности в
просвещении или, лучше, им не приказывали просвещаться, однако ж юный
Федор бессознательно чувствовал благо просвещения и неотступно просил
маменьку, чтобы она отвезла его в Киев и отдала учиться в бурсу.
После долгих настоятельных просьб сына маменька, наконец, решилась
отвезти его в киевскую бурсу. Определивши его в бурсу, отдала под надзор
тогдашнему инспектору бурсы, или академии, отцу Дионисию Кушке, старцу
суровому и богобоязненному; а отдала она его для того под надзор, чтобы
дитя малое не выучилося иногда воровству и разбойничеству.
На бурсацкой скамье или на подольском базаре подружился он с
знаменитыми впоследствии Иваном Левандою14, Григорием Гречкою и тогда уже
философом Григорием Сковородою, а больше ничем не ознаменовалась его
бурсацкая жизнь. Учился он хорошо, а кончил тем, что, [когда] однажды
славные запорожцы, приехавши на подворье свое в Киев провожать товарища
своего Ермолу Кичку в Межигорский монастырь, устроили брату [своему]
приличное прощание со светом, то есть закупили на Подоле горилку, разлили
ее в ушаты и с цеховою музыкою пошли торжественно в Межигорье, потчуя