"Сергей Шхиян. Волчья сыть ("Бригадир державы" #2) " - читать интересную книгу автора

Я подошел к окну. Низкие тучи неслись над самой землей, роняя тяжелые
редкие капли дождя. На улице было серо, сыро и мрачно.
Девочка, прислуживающая на кухне, принесла наш ужин. Аля молча ела,
почему-то избегая смотреть на меня. Я, напротив, старался привлечь ее
внимание, старательно шутил и сам себе казался не интересным.
Обитатели дома разбрелись по своим углам, вечеряли сообразно
собственным вкусам и нас не беспокоили. Теперь самое время было продолжить
медовый месяц, но у Али окончательно испортилось настроение. Она начала
дуться, капризничать и декларировать свои высокие нравственные принципы.
Я на нее обиделся и усадил за грамматику. Она начинала учиться писать
гусиным пером. Сначала я сам опробовал этот романтический "инструмент".
Писать им оказалось очень неудобно, оно все время тупилось, и пришлось
несколько раз перетачивать конец. С него то капали чернила, то оно слишком
быстро высыхало. Промучившись с четверть часа, я проникся уважением к
многословным авторам этой эпохи, написавшим толстенные романы таким
несовершенным инструментом.
Сначала я проверил, как Аля усвоила предшествующий материал, и создал
новую галерею рисунков, долженствующих изображать корову, лошадь, месяц,
ногу, оглоблю и дальше по алфавиту.
Наконец, впервые в жизни, мои художественные способности нашли горячего
поклонника. Глядя на мои рисунки, Аля развеселилась, утратила бдительность и
чуть не была обманом завлечена на ложе любви. К сожалению, в последний
момент ее благоразумие и стыдливость восторжествовали над моей тонкой
политикой соблазнения. Причем, на мой взгляд, совершенно напрасно: весь дом
погрузился в дрему, и нам бы никто не помешал.
Итак, Аля продолжала изучать азбуку и пачкать пальцы чернилами, а я
томился от безделья. На мое счастье, на улице немного развиднелось, и в доме
вновь началось шевеление.
Я вышел из комнаты и встретил Фрола Исаевича. Мы перекинулись дежурными
фразами о погоде, и я поделился с ним своим планом легализовать Ивана. Он
долго не мог взять в толк, зачем я вообще связался с беглым солдатом, но
потом благоразумно решил не встревать в барские прихоти и мой план одобрил.
Тем более что у него оказался запас не выкупленной заказчиками одежды, и мое
предложение продать подходящее платье Ивану его весьма заинтересовало.
Котомкин отвел нас с Иваном в мастерскую, и мы легко подобрали ему
подходящее по статусу платье. Из него получился типичный лакей небогатого
барина, носящий разномастную одежду с чужого плеча.
Теперь главной проблемой была обувь, причем не только для солдата, но и
для всех нас. Гениальный сапожник, обещавший мне "к завтрему" сшить сапоги,
сгинул с концами, и ждать его появления было бы верхом наивности.
Этот вопрос я попробовал решить, не откладывая на понедельник. Из
разговора с портным выяснилось, что лавки в воскресенье работают до темноты,
так что заняться поисками обуви можно было еще сегодня.
Единственная загвоздка была в одежде. После утраты халата мне, как я
уже говорил, было не в чем выйти из дома. Оставалось одно: надеть недошитое
изделие халтурного качества. Обиженный давешней критикой, Фрол Исаевич
поначалу выдать мне "полукамзол" отказался, но, в конце концов, поддался на
уговоры и принес обновку. В основном одежда была сшита, оставались
недоделанными мелочи: вроде обметки петель и швов.
Я примерил сооружение народного умельца. Увы, даже мое вмешательство в