"Дмитрий Шидловский. Противостояние ("Враги" #2) " - читать интересную книгу автора

признавался себе, что прошел немалую эволюцию в этом вопросе. Когда осенью
сорок первого фронт удалось стабилизировать, но северороссы продолжали
наступать на некоторых направлениях, он поражался их "нерешительности",
объясняя это боязнью буржуазного режима вызвать недовольство народа
большими потерями. Потом, когда узнал, что, вопреки основным постулатам
военного искусства, северороссы умудрялись в наступательных операциях нести
даже меньшие потери, чем Красная армия в обороне <Военная доктрина
утверждает, что при наступательной операции атакующие несут потери, в три
раза превышающие потери обороняющихся.>, что-то неприятно кольнуло его под
сердцем. В сорок втором Красная армия предприняла неудачное наступление на
северном фронте, и ее потери минимум в пять, а на некоторых участках и
двенадцать-пятнадцать раз превышали потери обороняющихся северороссов.
Тогда он впервые подумал, что в советской военной доктрине заложено что-то
неправильное... Не с военной точки зрения (доктрина позволяла быстро
захватывать территории и громить врага), а с человеческой. Ему впервые
подумалось, что, может быть, Алексей и прав, утверждая, что для коммунистов
люди лишь разменная монета, расходный материал для экспериментов и
достижения своих целей. Он гнал от себя эту мысль, но она упорно
возвращалась, не давая покоя.
Сейчас, в начале января сорок четвертого, Павел уже не думал об этом.
Ему лишь хотелось, чтобы война с ее потоками крови, с горами мерзостей, с
волнами озверения прекратилась как можно скорее. Он вдруг осознал, что все
же есть некая черта, которую он не готов преступить, даже ради великой
цели. "Может, я плохой коммунист? - иногда спрашивал он себя и тут же
отвечал: - Но я же человек, а не зверь".
В самом начале войны, после того как он вышел из окружения и был
подвергнут стандартной процедуре проверки, его неожиданно вызвали в Москву,
где товарищ Жданов сообщил ему, что Политбюро ЦК приняло решение о
воссоздании североросской народной армии, численность которой
предполагалось довести до дивизии. Откуда столько северороссов? Не
проблема. Еще во время войны тридцать девятого - сорокового годов на
территорию СССР была депортирована часть населения, не уличенная в яром
антикоммунизме или противодействии советской власти (тех или сразу
направляли в лагеря, или расстреливали), а, так сказать, потенциально
неблагонадежная: зажиточные крестьяне, интеллигенция, мелкие
предприниматели. В основном их расселили в самых труднодоступных районах
Сибири. Органы внимательно следили за ними, выявляя склонных к
сотрудничеству с советской властью. И теперь, когда представилась
возможность, им было предложено кровью заслужить доверие и обрести равные с
советскими гражданами права <Примерно так же советские власти действовали
по отношению к бывшим польским гражданам, оказавшимся на территории СССР.
Возможно, кто-то помнит польский фильм "Четыре танкиста и собака", главный
герой которого, шестнадцатилетний поляк, в сорок первом году страстно
рвется па фронт, докучая военкому... маленького сибирского городка.
Создатели фильма, по понятным причинам, "забыли" сказать, как туда попал
юноша. Но вот в самой Польше, полагаю, вопросов это не вызывало. Скорее
всего, он сын чиновника, или мелкого предпринимателя, или врача, или
инженера, а может, и ксендза из Львова или Вильно, репрессированного после
сентября 1939 года. Семьи же таких "врагов народа", по советскому обычаю,
ссылались в Сибирь.>. Конечно, для формирования дивизии этого было