"С.Е.Шилов. Риторика" - читать интересную книгу автора

разнообразные опыты, изменяя их в нечто иное, оказываются двумя сторонами
необходимо противоречивой иллюзии, имя которой Ничто. Борьба материализма с
идеализмом, сопутствующая жизненному миру крупного философа как скверный
характер, как непрерывное осквернение и отравление характера, есть
внутренний покой, сосредоточенность и равновесное положение, одним словом,
стихия Ничто антипсихологизм его присутствия.
Ничто есть безграничность логики как логики, представление о
письменности, тела мышления, воспринимаемого в мысли по образу и подобию
повседневного восприятия. Ничто есть также граница логики только как логики,
употребленной мыслью и в мысли. Ничто есть одновременно и непосредственный
контакт и близость тел мышления (риторических фигур, значений, суждений,
предложений, смыслов и т. д.) и страх перед отсутствием такого контакта,
соприкосновения, страх перед страхом непрерывной неосуществимости чего-то
очень существенного в соприкосновении тел мышления. Ничто есть также наивная
и непосредственная вера в то, что нечто существенное в соприкосновении тел
мышления каким-то особым образом и образует его телесность, присутствие
мышления в повседневности, впервые понимающее отношение человеческого
сознания и вещи как действительную проблему, не приносит в жертву религии,
науке либо искусству.
Ничто есть вопрос человеческого сознания о вещи как таковой. Ничто
адресовано каждому представлению человеческого сознания о вещах. Вещи
окружают человека, вещи выжидают человека, но боятся гераклитового огня,
который вот уже как тысячи лет развел человек, высек различием из тождества
бытия и мышления. Вода Фалеса, воздух Анаксимена и беспредельное Анаксимадра
одинаково равно принадлежат человеческому сознанию и вещам, образуя глиняные
ноги досократики начала античной философии и культуры. Огонь и иные стихии,
а также геометрические фигуры и сам космос существуют в античной философии
не на поверхности тел мысли, а на поверхности вещей, размещаемых письмом
античной философии, и даже Аристотелю удается лишь обозначить эту ситуацию
мысли, подменив вещи животными в качестве посредников с человеческим
сознанием, подтолкнув начала тождества бытие и мышление своим
перводвигателем, логики открытия Ничто, известным Платону как Благо, и
выдавая замедленную картину грандиозного опадения и разрознения космоса за
вековое устройство космоса, "атомную книгу" Демокрита, смешавшего пустоту с
полнотой, вызвав к жизни интеллектуальную радиацию, пятую невыговоренную
стихию античной классики, поразившую в первую очередь Платону до воспевания
однополой любви, культуры непонимания жизни.
Вещи есть стена, забрасываемые, запахиваемые в человеческое сознание,
непосредственно в подсознание, прорастающие в повседневность, систему
культов возделывания жизни в вечность. Вещь состоит из Ничто, окружающего
ядро вещи, в котором "вместе все вещи были". Ничто есть также существование
в сущности вещи всех вещей вместе и только посредством такого
сосуществования существование каждой одной простой вещи. То, что ничто
существует - ясно даже переписчику трудов Аристотеля, давшему жизнь слову
"метафизика", сквозь туманную и монотонную историю которого, возвеличивающую
скорее филологию, нежели философию и уж тем более невнимательную к мышлению,
просвечивает присутствующее в повседневности Ничто, продлевающее ситуацию
отсутствия встречи сознания с вещью до истощения речевых сил.
Ничто есть мера различия в осуществленном тождестве бытия и мышления,
и, как таковое, является основой всякого представления. Для того, чтобы