"Эдуард Шим. Ребята с нашего двора (современная повесть в нескольких незаконченных историях) " - читать интересную книгу автора

- Как это?
- А вот. Взял - да и в карман.
- Брось шутить, - сказал высокий. - Не надо.
- А кто докажет? Выгоню вас отсюдова - и кончено!
- Отдай, - буркнул приземистый.
- Возьми-кась, - улыбчиво проговорил Санька, ощущая, как растет в нем
ехидная злость, и сознание превосходства, и непонятное презрение к этим
троим. - Ну? Попробуй!
- Отдай! - попросил высокий вежливо. - Не нужно. Отдай, нам некогда. -
Он кивнул в сторону очкастого. - Это вот его деньги.
- А чего он молчит? По-русски не понимает?
- Понимает.
- А он понимает, отчего коза хвост поднимает?
- Ну, хватит, - не выдержал приземистый. - Надоело. Нас про это везде
спрашивают.
- А скажи: почему? - Санька ткнул пальцем в очкастого.
- Она в туалет хочет, - покорно ответил очкастый, и было заметно, что
он привык к насмешкам. И если спросить второй раз, третий раз, он ответит
так же покорно.
- Ишь ты! - протянул Санька. - А сам в туалет не хочешь? Тебя как
звать?
Высокий поднял свою прозрачно-бледную, влажную руку:
- Меня зовут Костя. А это - Олег, - и он показал на приземистого.
- А четырехглазого? - спросил Санька. - Он чего, знакомиться брезгает?
- Его зовут Федор, - сказал высокий. - Федя.
Очкастик отвернулся. Одно стеклышко в очках у него было разбито, и
через трещину глаз казался кривым. А второй глаз казался особенно выпуклым и
мокро-блестящим.
- Ребята, я лучше пойду... - сказал очкастик.
- Подожди! - Приземистый Олег шагнул к Саньке. - Ты! Отдай деньги. Мы
уйдем.
Санька ждал, когда они обозлятся. С тихими, покорными в драку не очень
тянет, а когда злы на тебя, то поднимается ответная злоба, угарная и слепая,
и можно бить их всех, и гнать, гнать, покуда силы достанет, покуда не
выплеснется вся злоба до капельки.
- "Отдай"?! - передразнил Санька и встал. - А этого хочешь?!
Он уже растравил себя, и поплыли перед ним, сливаясь, лица
детдомовских, душным туманом заволокло голову - и тут ему помешали.
В калитку вошла старуха. Городская старуха. На ней, сутулой и дряблой,
было красненькое пальтецо, как на молоденькой, и еще была шляпка, вся
обкрученная черной драной кисеей. А на шее висела брезентовая полевая сумка.
Старуха быстро вошла, вприпрыжку, и быстро оглядела двор своими
помаргивающими глазками. Она увидела детдомовских и всплеснула руками:
- Здрасте-пожалуйста! Вы откуда взялись?
Высокий Костя смутился; да и остальные были растеряны.
- Мы... - сказал Костя. - Мы... вот... к приятелю... Вот к нему! -Он
показал на Саньку.
Старуха, моргая, уставилась на Саньку, словно бы не она пришла к Саньке
в дом, а он пришел к этой старухе, и она тут главная и может рассматривать
его без стеснения.