"Николай Шипилов. Мы - из дурдома" - читать интересную книгу авторапогоняя:
- Низзя, лежать! Признавать самого себя трусом человек часто боится больше всего на свете. Скажи смелому дядьке: "Снимай порты - пороть будем! Боишься?" А он - нет, он не трус. "Тю-ю! Испужал ежа!" - говорит он поперек страха и снимает порты, и ложится. Все легли и здесь, и сейчас. Стоящая в стороне стайка разноцветной политмелочи вдруг заспорила меж собою. Слышны были глянцевые маты, задушевные крики, сильные удары и жалобные хрипы. Но особый колорит представляли те, которые внутри кольца братков - базар их неспешен, взгляд меток, вид усталый. Они - паханы. А дети-то по всей земле плачут... Этого не понимает беспонтовый горожанин, владелец личного дачного участка пан Титушкин, жiнка которого стала оранжевой настолько, словно у нее социальный гепатит-В. Он, Титушкин, с волнением и огнем неизвестной доселе природы в своей крови смотрит на трибуну, где стоят вэлыкi людыны. Ему кажется, что из сибирских лагерей вернулись люди, исстрадавшиеся в борьбе с Кучмой, чтобы смести с лица земли порочный режим. Одно не возьмет в толк пан Титушкин, читая их биографии в прокламациях: где следы репрессий и преследований? Обалдеть же можно, козаче: ведь все они и при Кучме процветали! Они занимали высокие посты, получали зарплату не в рублях, а в тоннах. - А шо им трэба? Воны ж файно живуть? - указывая на трибуну, спросил пан Титушкин жiнку. - Значит... э-э-э... они... э-э-э... жертвуют личным благополучием во "Да-да, вот они и вышли из подполья, настоящие-то коммунисты-ленинцы, они снова и снова жертвуют собой. Они вступают в правильную партию всегда, не то что я..." - зачарованно думает Титушкин. Трудно отказать ему в плоском, как фанера, здравомыслии: ведь именно коммунистическая партия воспитала их, птенцов из ленинского гнезда, которые сегодня возглавляют самые разные партии и движения. Идеалисты в той системе не прижились, а этим-то что? Им был бы у соседа стол накрыт, да чужие галушки не переводились. Суетится с козырною распальцовкой кандидат во что-то Гузий, бывший вице-премьер. Он со своею потешной рябой рожей тоже вписался в калашный ряд. Деловые хунвэйбины - очень пухорылые ребята - обнимают Гузего. Они о чем-то ему трут, и Гузий затихает, вопросительно глядя на знаменитого боксера Рыло, лицо которого посечено боевыми шрамами. Боксера Рыло столько раз били по голове большими черными кулаками, что он решил стать президентом Украины, а пока "светился" на майдане, строго поглядывая на жаждущих воли и незалежности земляков. Люди внизу показывали на него пальцами и радостно скандировали: - Ры-ло-з-на-мы! Ры-ло-з-на-мы! Ры-ло-з-на-мы! Да, Рыло было з ними, як знамя. А по славянским землям сироты плачут от этих рыл. Тем временем под гипнотическую песенку "Разом нас богато..." на площадь впустили гаеров, скоморохов и шутов, дабы братва не заскучала перед грандиозной расслабухой. Среди толп восторженных юнцов действуют группы хорошо тренированных боевиков. Суетятся на подмостках ряженые, крашеные, |
|
|