"Николай Шипилов. Остров Инобыль. Роман-катастрофа" - читать интересную книгу автора

сути же своей - мерзавец, хуже мародера! Он торговал отечеством на вынос!
- Да как же! На какой на "вывоз"! - крикнул было несчастный. - Я ввозил
в страну турецкие куртки, а не вывозил их!
Но на голову ему надели мешок. Он слышал, как полковник произнес:
- Под камнем сим закопан генерал! Пардон... Либерал! Всю жизнь он врал
и нищих обирал!.. Взво-о-од - цельсь! Пли!
Грянул залп.
Чугуновский, задыхаясь, проснулся и услышал раскаты близкого грома. Он
узнал от своей Домры о состоявшемся отъезде женки и о том, что налоговый
инспектор одиноко играет в Интернет-нарды на мансарде.
- Меня звал играть, да я отговорилась...
- Вот мерзавец! А ты молодца, Домрушка. Он - опасный гражданин... -
доверительно позевывая сказал. - Уехала, значит, Анжелика-то?
- На машине, - подтвердила служивая.
Тогда Чугуновский, еще более подчеркивая доверительность и как бы
нажимая на педаль сдерживаемой страсти, сказал:
- Давай и мы с тобой уедем... И отчаянно ворвемся...
- На чем? - с доверчивостью овцы спросила она. И солидарно зевнула,
указывая сим на обыденность темы. - Дождь будет...
Чугуновскому стало неинтересно, он был поэт. И он сказал лишь:
- На коленях... утром ранним... А сны, мой свет, толковать ты умеешь?
- Да уж вы так кричали намедни! Чего ж тут толковать? Усни-ка за
столом-то сидя! Спать где надо, Валерий наш Игнатьич? В кроватке...
- Кричал, да... И буду кричать... Заблажишь, когда тебя то
расстреливают, то петлю на шею пожалте!
- Ой?
- А вот ты, как элемент смычки города и села, можешь мне сказать: кто
это такая сорокапегая кобыла?
- Ой! - по лицу женщины скользнула тень недоумения. Как двоечница на
экзамене, она поплыла взглядом в пустоту, округлила губы и тупо почесала
подбородок, где, казалось, еще саднили девичьи прыщики. - Отродясь не
слыхала!
- Что, у вас в колхозе сорокапегих не было?
- Они, может быть, и были на конном дворе, а я ведь сама-то на
птицеферме состояла... Звеньевой...
"Ох, тупица! Как же очаровательны женщины, когда они тупы!" - подумал с
удовольствием старина Чугуновский и хотел предложить ей выпить сладкой
наливки, когда раздался сигнал домофона.
- Я открою! - вскочила служивая и кинулась исполнять обещанное, а
старина с хорошим чувством приязни проследил движение ее крепких деревенских
ног, видя развитие темы этих ног в обозримом будущем. Он закрыл глаза и
вызвал в памяти лицо своей Анжелики, думая о том, что в скором времени поезд
ее пересечет российско-украинскую межу. А когда открыл их, то увидел перед
собой служивую, за спиной которой стоял человек с ружьем. Ствол этого ружья
он упирал в прекрасную спину своей проводницы.
Чугуновский гостеприимно улыбнулся этому человеку, успев подумать, что
пришел ревнивый муж его Домры, и уже открыл было рот, чтобы сказать какие-то
подобающие случаю слова, но тот начал первым и на " ты":
- Это ты хозяин фазенды? Я - Крутой. С большой буквы. Но не композитор.
И я, Крутой, говорю тебе, сявка: если не посадишь на толстую железную цепь