"Николай Шипилов. Остров Инобыль. Роман-катастрофа" - читать интересную книгу автора

ты, выходит... Компанейщик... Совратитель и искуситель! Денежки, баишь, "ня
пахнуть"? А как приставы дознаются, да сочтут сборные деньги? Да увидят, что
поверх настоящих-то серебро целковое, а?
Пращур стушевался, поскреб под шапкой.
- Дык, я их... эт-та... в шляпное дело... того... вложил... А сибирская
торговлишка, паря, тоже средствов требует... Чисто-ть капитал не извлекешь!
Фламку надыть? Надыть. Каламинку надыть? Надыть. Восемь сот кусков равендука
да пять сот парусины - извольте... А как ишо? Бумаги, снова, красной
македонской...
- А тюк турецкой кожи взад возьмешь?
- Кажи, молодец!
Тут какая-то бабушка, легкая с виду, как древесное корево в ручье,
подергала Чугуновского за рукав:
- Заходи ко мне, унучок... от города-от мимо Юрьи святый камену
церковь - к Сущову на Дмитровску-от дорогу-у! Давай, родной, давай, оживай,
старина!
Чугуновский почувствовал себя лошадью, оттого что кто-то нахлестывал
его по щекам. Он едва не припустил бежать по открывшейся его зашоренным
глазам булыжной мостовой. Однако сильнейший удар нашатыря в нос выдрал его
из небытия.
Если бы в это мгновение старина Чугуновский посмотрел в зеркало, то еще
и неизвестно, узнал бы он себя в этом бледном человеке? Кровоточащая ссадина
на глади лба, линия рта, сведенного в щелку, и демоническая ярость во взоре,
которым он смотрел в фиалковые глаза служивой и в антрацитовые - налогового
инспектора. Крутой сильно видоизменил его.
- Ружье!.. - рявкнул он, как выстрелил дуплетом, потому что отозвалось
эхо.
Флегматичный инспектор обстоятельно, звучно, до розового свечения
выпростал нос в платочек и по-коровьи шумно вздохнул.
- Первое впечатление, - сказал он, - что ты умный человек, старина! А
присмотришься - бубен!
- А тебя кто сюда звал, скажи?
- Вот те на! - обиделся инспектор. - Да кабы не я, он бы тебя, старина,
еще не так унизил! Да, Надюша? Я прав?
Домработница не отвечала - потому ли, что сама нюхала нашатырь, потому
ли, что не знала, на чью сторону встать и как истолкует хозяин ее
подтверждение слов инспектора.
- Мы с Надюшей тебя и в спальню вот перекантовали... Очнись! Чем ты
собрался воевать Крутого: ижевской воздушкой? [2]
Тут и Домра запела:
- Он, Крутой этот, уже три... или нет!.. четыре собаки застрелил!
Чернушка уж такая хорошенькая была: в чулочках...
И, словно в подтверждение ее слов, неподалеку внятно хлопнули два
выстрела.
- Ой! - в который уже раз за день отметилась служанка.
- Я убью его! - уже спокойней пожелал униженный старина Чугуновский.
- Я разорю его, - еще спокойней пообещал инспектор, сверкнув огнем
черных глаз и взмахнув значительно крыльями черных же бровей. - Затем он
повесится ногами вниз.
- Ой! - указала за окно служанка. - Льет-то ка-а-ак! Утопия!