"Виктор Широков. Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке " - читать интересную книгу автора

Но есть один секрет: взглянуть в глаза друг другу и тайный взгляд души
вмиг высветит во мгле всю подлинность любви и отведет разлуку, и нас вдвоем
одних оставит на земле. О, глаз голубизна! Сорочьей оторочкой пушистый край
зрачка отделан, как костюм. И где-то в глубине настойчиво и срочно,
по-женски шаловлив, мерцает юный ум.
Кто взглядов смысл постиг, не говорит об этом, надолго поражен
открытием своим. Есть тайный знак любви и тайный знак привета, есть любящих
язык, неведомый другим!


ПРОЗРЕНЬЕ

Человеческой страсти разряд поражает мгновенностью оклика, и уже
невозможен возврат к состоянию зыбкого облака междометий, словечек и фраз...
И соленые губы кусая, в первый раз, в первый раз, в первый раз выбегает
Наташа босая... В первый раз - о, любимая! - звук не стыдится прослыть
поцелуем!
О, прозренье, возникшее вдруг: кто ускорит развязку земную?!
Позже облако станет дождем громоносным, смертельным, горючим, ослепит
на мгновенье огнем и в сердцах окрестят его тучей...


НЕПРОИЗНЕСЕННЫЙ МОНОЛОГ

расплакаться в своем бессилии смахнув ладонью со щеки слезу и в
слабости красивая сказать что это пустяки что все пройдет и образуется что
скоро будет новый год что муж конечно образумится заметит холодок поймет
давно лица его не видела все у стола и за столом читает пишет ли обидно не
человек а метроном размеренны его движения холодные его глаза и не любовь а
уважение сулят пустые небеса когда он книгами насытится разбить бы хмурые
очки
А слезы сыплются и сыплются,
стучат, как в спину кулачки...


МЕДИЧКИ


1

Воспоминания, как наручные кварцевые часы: снимешь с руки, положишь на
стол, пройдет часа полтора-два, они и замерли; утром наденешь на руку, они
опять затикали, жизнь пошла. Отправишься к часовщику с вопросом: "Что,
батарейки сели?" Он проверит: "Почти на нуле". Заплатишь восемь тысяч, он
сменит батарейку, часы опять как новые. То же и воспоминания - лежат себе на
дне памяти, безгласные, чуть ворохнешь, они зашевелятся, уже тепленькие,
разогрелись, задвигались и пошло новое кино, поехало. Надо заметить, что
своих однокурсниц по мединституту я, конечно, примечал, иногда и глаз клал,
но романов у меня с ними не завязывалось. Не то, что со студентками других
вузов, и дело не в какой-то излишней мудрой щепетильности, или в