"Петр Ширяев. Внук Тальони " - читать интересную книгу автора

передником слезы.
Никита пил два дня. На третий, на заре, утром выйдя из клети, он
подошел к кобыле и начал внимательно осматривать ее. Вся она была словно
изъеденная молью, вместо шерсти - короста и плеши, над глазами - глубокие
впадины, как это бывает у очень старых кляч, согнутые в коленях ноги дрожали
и подламывались. Вытащив язык, Никита посмотрел ей в зубы. Кобыле было не
меньше десяти лет.
- Чего мне с тобой делать? - заговорил он горестно. - Какая ты
работница? Чего с тебя спросишь? К ветинару весть, на все село срамотиться!
Шкура того не стоит!.. Опять же без лошади - никак невозможно! Кум Митрий
меньше, чем за триста, своего мерина нипочем не отдаст, а такие деньги -
откуда их взять?
Ладонью Никита упер во впалый бок кобылы. Лошадь пошатнулась.
- На ногах не стоит!
Из избы вышел Семка. Увидев около кобылы отца, он испуганно шмыгнул
обратно.
В полдень, завязав в узелок полтора десятка яиц и два фунта масла,
Никита повел кобылу к ветеринару, в волость. Идти пришлось через все село.
Опустив низко голову, Никита не вел, а тащил за собой еле переступавшую
лошадь; встречая знакомых, отворачивался в сторону, словно чувствовал себя в
чем-то виноватым. Отделенный брат его - Василий, промышлявший раньше так же,
как и Никита, легким извозом и всегда злобно завидовавший гнедому жеребцу,
вышел за ворота и на всю улицу крикнул:
- Сколько придачи-то дал за кобылу? Ле-ев, а не лошадь!
Как нарочно, лев в этот момент споткнулся и упал на передние ноги.
Никита рванул повод и, видя, что кобыла не поднимается и продолжает стоять
на коленях, ударил ее сапогом в морду. С усилием выпрямляя сперва одну,
потом другую дрожащие ноги, лошадь кряхтя встала.
- Держи крепче, вырвется! - со смехом крикнул Василий.
Весь путь до ветеринара был для Никиты стыдной пыткой, словно проводили
его сквозь строй за нехорошее, темное дело...
Ветеринара дома не оказалось. Никита бросил лошадь у коновязи, перед
квартирой, и сел на крыльцо. Ждать пришлось долго. Думать было не о чем. За
три дня Никита все передумал. Жеребец на плохой конец стоил пять с половиной
сот, за кобылу не дадут и пятерки за кожу. Купить новую лошадь не было
сил...
Рядом с домиком, в котором жил ветеринар, громоздились развалины
двухэтажного дома; передняя стена, завалившаяся внутрь, открывала
закопченное пожаром нутро с мрачными прогалами дверей; сожженный старый вяз
стлал свои мертвые, черные руки по одной из стен; один из сучьев почти
упирался в нависавший полуразрушенный балкон, на нем сидела ворона и следила
насмешливо за рыжей пятнистой кошкой, подкрадывавшейся к ней по карнизу
балкона...
Широко расставив ноги, Никита сидел с опущенной головой и вертел в
руках старый картузишко: то ковырял ногтем истрепанный козырек, то вдруг
начинал оттирать рукавом пыльные давние пятна. Отрываясь от картуза, обводил
мрачным взглядом церковную площадь, блистающие на солнце кресты, следил за
галочьими стаями, останавливал глаза на развалинах дома, где в прошлом
помещался исполком, думал о том, что дом этот был самый большой в Шатневке и
самый красивый, и снова и снова возвращался мыслями к отобранному сытому и