"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 3) [И]" - читать интересную книгу автора

воскликнул воевода. И начался допрос.
Ивашка, опасаясь от Твердозадова побоев, запирался:
- Знать не знаю, ведать не ведаю, а чтоб хозяин ругал вашу милость,
не слыхивал.
- Ишь, мужик-деревня, голова тетерья! - зашумел на него Долгополов и
загрозил перстом. - В запор пошёл. А не ты ли меня, волчья сыть, выволок
за ворота да кулачищем по загривку? После того разу я смешался, куда
бежать...
- Нетути, не видел я вас, - сказал Ивашка, - я втапоры в трепальне
обретался, пеньку чесал.
Долгополов хлопнул себя по бёдрам, закачал головой и прогнусил,
ехидно улыбаясь:
- А-я-яй, а-яй... Подлец какой ты, парень! Побойся бога, пост ведь.
- Выходит, ты не слыхал, как меня хозяин твой честил? - сердито
спросил воевода и нахмурился.
- Сказывал, не слыхал, - с грубостью ответил парень.
Воевода ударил в стол и закричал:
- Р-розог сюда!.. Палача сюда! Ребята, вали его на пол, спущай
портки!
Три старых солдата брякнули Ивашку на пол, сорвали полушубок,
перевернули носом вниз, оголили спину. В красной рубахе косой палач
пришёл, под пазухой - пучок розог. На ноги Ивашке сел солдат, на шею -
другой, а третий солдат крепко держал вытянутые вдоль пола руки парня.
Ивашка пыхтел, скрежетал зубами.
- А ну, ожги, - командирским басом приказал воевода, встал,
подбоченился, шагнул к Ивашке.
И только палач замахнулся, Ивашка заорал:
- Винюсь! Винюсь!!.
Палач недовольно кинул розги, парень встал.
- Сказывай! - крикнул ему воевода. - Иван Парфёнтьич, записывай за
ним.
Глаза Ивашки засверкали, застучала кровь в виски, он подумал: "Эх,
была не была, и хозяину и воеводе молебен закачу..." - и, вымещая злобу, с
плеча начал поливать начальника:
- А пушил он твою милость вот как: "Этот сукин сын, воевода Таракан
самый, - говорит, - из подлецов подлец... Самый христопродавец. Я его
знаю, Таракана, подлеца!.. Он чем попало, мол, хабару берёт. Весь город
ограбил. Народ истязует. Девку, мол, изнасильничал... Каторжник воевода,
подлюга, казнокрад... В петлю его, сукина сына, давно пора... Убивец! Вор!
Тараканище, этак и этак его растак..."
Поднялся переполох. Воевода размахнулся, подпрыгнул и, ударив парня
по шее, сверзил его на пол. Писчики, подкопиисты повскакали с мест. -
Волоки его, волоки! В холодную! Держать, гада, без выпуску, - свирепел
воевода. - Гей, люди! Сыскать купца сюда! Твердозадова! Крамола! Смерды
головы подъемлют, аки змеи... Эвот под Оренбургом низкая сволочь бунт
бунтует. Я вам покажу Петра Фёдорыча императора! Слава богу, государыня у
нас, матушка Екатерина! Сыскать купца!
Парня поволокли вон. Служащие стояли как в оцепенении, тряслись.
Лисье личико Долгополова покрылось крупным потом, красными пятнами пошло,
а в прищуренных глазах неудержимый смех. Ослабевший от бешенства,